Шесть масок Владимира Путина - Клиффорд Гэдди Страница 43

Этой отповедью Путин подчеркнул, что, с его точки зрения, проблема национальной самоидентификации в России ни моралью, ни идеологией исключительно не определяется. На чисто практическом уровне разделение страны на группы, как и разрешение такого деления населению, ослабляет ее. Эту ошибку допустили и в имперский и советский периоды истории России. Для того чтобы сохранить Россию как государство целостной, по его определению, следует впредь такой ошибки не повторять. Это отличительная черта господина Путина – «Специалиста по выживанию». Ментальность специалиста по выживанию базируется на осознании того, что, не извлекая уроки из ошибок прошлого – как своих личных, так и совершенных на более высоком, национальном уровне, – и вы сами, и вся страна обрекаете себя на их повторение. Чтобы выжить, вы должны учиться и на чужих ошибках. В конечном счете такой образ мыслей также базируется на недоверии и необходимости рассчитывать только на свои собственные силы. Человек, лучше всего подходящий для наблюдения за ошибками и для наращивания ресурсов и возможностей, потребных для предотвращения подобных неудач в будущем, – «чужак» или, точнее, «сторонний наблюдатель». Как мы рассмотрим в следующей главе, это также один из «образов», крайне характерных для господина Путина. Он был аутсайдером по отношению к национальной политической системе, когда приехал в Москву, и он культивировал отношение к себе как к «чужаку» с детских лет. Такой персонаж не является частью существующей системы, и потому ему нет нужды сохранять существующий статус-кво. Он стоит в стороне и не несет ответственности за какой-то конкретный провал, и потому у него нет причин игнорировать правду. Он может бросить вызов общепринятой точке зрения и узнать, как лучше поступать в аналогичных обстоятельствах. Если вы – «чужак» и наблюдаете за людьми, принимающими решения, которые могут сказаться на вас, но при этом вы не имеете к этим людям прямого отношения, то можете быть намного более критичным. Вы способны думать по-новому.

И снова получается, что царский премьер-министр Петр Столыпин из начала XX века проложил путь Владимиру Путину в его образе «чужака». Перед тем как он стал вхож в высший свет Санкт-Петербурга, Столыпин занимал пост провинциального губернатора, сначала в Гродно, на территории современной Беларуси, а затем в Саратове, в российском Поволжье. Столыпин даже родился за пределами России – там, куда самого Путина отправили служить в 1980-е, – в Дрездене (в столыпинские времена это была территория немецкого королевства Саксония). Он вырос на территории современной Литвы. В 1907 году Столыпин заявил, что несмотря на то, что занимает пост губернатора, он – не бюрократ: «Я чужой в официальных кругах Петербурга. Здесь у меня нет прошлого, нет ни полезных для карьеры знакомств, ни связей при дворе» [263]. К концу XX века Санкт-Петербург, бывший при Петре Столыпине центром политической жизни, стал периферией, второсортным городом, провинцией для Владимира Путина. В 1990-е центром власти и политической активности была Москва.

В 1996 году Владимир Путин и группа его друзей и знакомых собрались в идиллической атмосфере на берегу озера, расположенного примерно в полутора часах езды на север от Санкт-Петербурга. От этого места на Карельском перешейке, между Финским заливом и Ладожским озером, всего час и двадцать минут езды на машине до финской границы. Эта территория была частью Шведской империи, Российской империи, независимой Финляндии, Советского Союза и теперь России. Для господина Путина, «Человека истории», это было чудесное место, отражающее превратности судьбы страны и то, как изменялись границы России на протяжении столетий. Оно также позволяло Путину – «Стороннему наблюдателю» – быть далеко от центра, от Москвы. В этом месте он построил дачу вскоре после возвращения из Дрездена, но в 1996 году она сгорела [264]. Он отстроил ее заново, и к нему присоединились семь его друзей, построивших дачи рядом. Позже, осенью 1996-го, они официально зарегистрировали сообщество, дав ему название «Озеро», и превратили свои дачи в жилой комплекс. Как сообщают, члены сообщества настолько близки, что иногда подвозят друг друга из Санкт-Петербурга на дачу [265].

Несмотря на сплоченность этой группы, даже в ней Путин все равно был аутсайдером. Из восьми основателей «Озера» семь человек были предпринимателями и один – чиновником. У семи были научные степени по естественным или техническим наукам, а у одного – по юриспруденции. Человеком, стоявшим наособицу, был Владимир Путин. Однако всех этих людей объединял архетипичный санкт-петербургский взгляд на жизнь, чувство, что они – чужие в русской столице. Они были сторонними наблюдателями, хорошо видевшими с большого расстояния все ошибки, сделанные московскими политиками в 90-е годы, но не имевшими власти ничего изменить. Не сложно представить, что как минимум некоторые из их вдохновленных водкой разговоров на террасах или в саунах в «Озере» тем летом звучали так: «Подумайте, насколько лучше было бы этой стране, если бы ею руководили такие, как мы! Неужели «они» не видят, что привели нас на грань краха и распада?»

Все петербуржцы по определению – чужаки в Москве, центре власти. Из этой конкретной группы многие, как и Путин, провели достаточно времени за пределами СССР и России, где могли взглянуть на происходящее отстраненно и бесстрастно проанализировать состояние дел. В отличие от обычного человека из «глубинки», петербуржцы не очень довольны ролью «граждан второго сорта». Снижение значения города в советские времена и переименование его большевиками в Ленинград породили чувство обиды и недовольства Москвой. Санкт-Петербург должен быть значимым. Он был построен как политическая столица и культурный центр Петром Великим, создававшим Российскую империю, но внезапно жители этого города стали второсортными гражданами.