Шесть масок Владимира Путина - Клиффорд Гэдди Страница 59

ГДР как лаборатория реформ

После окончания курса в Краснознаменном институте Путин сразу же получил назначение в ГДР. Мы уже упоминали о недостатке информации о его настоящей задаче в Восточной Германии и том опыте, который он там получил. Несомненно, в круг его обязанностей входили задачи, обязательные для любого советского разведчика, работающего за границей: разведывательная деятельность и вербовка агентуры против стран Запада, а также кража технологий. С большой долей вероятности в его задачи входило наблюдение за восточногерманскими политическими функционерами и фигурами из спецслужб для определения их положения в идущей по всему Восточному блоку фракционной борьбе между сторонниками и противниками перестройки. Именно при выполнении последних задач, вероятно, у Путина и появились вопросы о будущем коммунистической экономики и советской системы в целом.

Базируясь в Дрездене, Путин был одним из немногих советских людей, как в КГБ, так и вне этой организации, кто мог видеть то, что он позже описывал как уникальный исторический эксперимент, с близкого расстояния. Экономика ГДР была отличным примером ошибки, при том, что у Восточной Германии имелись многие преимущества, которых не было у СССР. Рабочая сила обладала лучшей квалификацией. К тому же многие помнили капиталистические времена и расцвет предпринимательства до Второй мировой войны. ГДР была расположена в самом центре Европы, с большим количеством портов на балтийском побережье и свободным доступом к транспортным сетям, связывавшим ее с рынками Европы и всего мира. У этой страны имелась вся необходимая инфраструктура для производства высокотехнологичных товаров. Но при этом она потерпела неудачу. И Путин отметил для себя это противоречие. Как он позже говорил, наблюдая за ГДР, он понял, что реформы в коммунистической системе идут с трудом и сопряжены с известной опасностью.

Советский Союз и его сателлиты начиная с 1953 года периодически проходили через циклы «реформа-контрреформа». Но так получалось, что чаще всего Восточная Германия не попадала в эти циклы. Например, по всему Восточному блоку в середине 60-х прошла волна реформ, но после шока Пражской весны 1968 года советское руководство снова вернулось к ультраконсерватизму. Однако ГДР продолжала программу реформ и даже отстаивала ее от нападок СССР. Попытки Москвы заставить руководителей Восточной Германии следовать новой линии, зажимая ГДР, имела сильные экономические последствия. Восточный Берлин обратился к Западной Германии за кредитами. В 1971 году Москва подстроила отставку руководителя СЕПГ Вальтера Ульбрихта и замену его на Эрика Хонеккера. Какое-то время Хонеккер покорно следовал советской линии концентрации усилий на росте благосостояния населения и уровне потребления, а не на потенциально опасных экономических реформах. В ГДР наступила эра так называемого «гуляшного коммунизма», но продолжаться она могла только при поддержке Советского Союза, особенно за счет поставок нефти [375].

На протяжении всех 70-х Советский Союз поставлял сырую нефть странам социалистического блока по символической цене. Сателлиты СССР затем реэкспортировали ее на мировые рынки гораздо дороже. В случае с Восточной Германией подобная практика породила серьезную зависимость от этих поставок. Руководство ГДР взяло на себя обязательства обеспечить такое благосостояние граждан, которое самостоятельно поддерживать было неспособно. И когда в начале 80-х цены на нефть резко упали, сократив таким образом маржу между субсидируемой и реальной ценой, у ГДР не было никакой возможности приспособиться [376]. В начале 1982-го, за три года до назначения Путина в Дрезден, страна фактически оказалась банкротом. Из-за острейшей нехватки валюты Восточная Германия была вынуждена следовать принципу «ликвидность важнее доходности» [377]. Восточный Берлин распродавал всю собственную экономику за бесценок, на экспорт шло все, что только можно. К моменту, когда Горбачев объявил «перестройку» новой политикой партии, последним, что хотела ГДР, были как раз дорогостоящие и дестабилизирующие реформы. Такой была страна, в которую приехал Путин. Гнездом твердолобых догматиков, в штыки встречающих любые попытки либерализации, боящихся заразы радикальных идей, идущих из горбачевского Советского Союза, и озабоченных только сохранением существующего режима. Такая обстановка приравнивала командировку Путина к отправке на вражескую территорию.

Если Владимир Путин на самом деле прилежно изучал историю развития ГДР, то он мог сделать много ценных наблюдений о развитии взаимоотношений правителей Восточной Германии и ее населения, а также между страной и СССР. В обоих случаях была ясно различима цикличность этих взаимоотношений. Возникает кризис. Кризис приводит к реформаторским экспериментам, которые проваливаются, вызывая неудовлетворенность и протесты. Руководители страны в ответ на протесты отказываются от реформ. Потом они пытаются подавить протесты подкупом жителей – потребительскими товарами, стабильностью, созданием рабочих мест. Это, в свою очередь, приводит к стагнации, новому кризису, новому витку реформ и так далее… [378]Это – классическая дилемма реформатора. Особую пикантность она приобретает в советской системе, где элита начинает реформы, чтобы сохранить свою власть. Но поскольку главной целью является именно власть, а не реформы, элита не способна «отпустить» экономику и добиться максимальной эффективности. В результате реформы в лучшем случае получаются половинчатыми, а чаще выходит так, что лучше бы их совсем не начинали. Обманутые надежды и элиты и широких слоев населения приводят к разочарованию, а затем к цинизму. Для системы, в которой успех определяется мобилизацией всех сил и моральным стимулированием, период цинизма – слишком опасная фаза.

Путину пришлось бы быть очень наблюдательным, чтобы заметить все это во время пребывания в Дрездене. Скорее всего, он и не заметил. Но, вероятно, позже, когда он получил возможность проанализировать свой опыт, он смог понять это и прийти к необходимым умозаключениям. И даже не будучи достаточно наблюдательным, заметить, что одержимость стабильностью привела к коллапсу ГДР, он мог. Как Путин подчеркивает во многих интервью с ним, особенно относящихся к начальному периоду его президентства, режим Хонеккера был абсолютно негибким. Однако позже, уже дома, при Горбачеве и Ельцине, Путин мог заметить и другую опасность. Слишком сильная расхлябанность также ведет к коллапсу. Для достижения успеха при реформировании системы, подобной Советскому Союзу или постсоветской России, и сохранении контроля над этим процессом должен соблюдаться баланс между стабильностью и гибкостью. А это – с любой точки зрения непростая задача.