Таинственный Хранитель - Иван Рассадников Страница 2

А может, следовало раньше нарушить этот ритм? Коль скоро на исходе рабочего дня встречаешь привидение, более того – гонишься за ним вприпрыжку, кто даст гарантию, что назавтра тебя не настигнет белая горячка.

«Близнецы-братья – алкоголик да трудоголик…» Но в глубине души Андрей не принимал такой аналогии. Да и трудоголиком себя не считал – просто в силу ряда причин работу над диссертацией следовало форсировать, по максимуму использовать эти последние несколько летних дней – не потому, что летних, а потому, что каникулярных.

Андрей вышел на проспект 25 Октября на углу Соборной, многолюдной, как и обычно летними вечерами, и пошёл вдоль проспекта в направлении улицы Гагарина, где он, собственно, и обитает. Не доходя до кирхи, свернул направо, прошёл дворами, срезая путь. Окна домов ярко горели, казалось, по тёмным стенам развешаны гроздья светящихся прямоугольничков. Из глубины двора, из-за сиреневых кустов, разросшихся неимоверно, донёсся девичий смех, которому вторило мелодичное гитарное бренчание.

Всё вокруг было знакомо, привычно, обыденно. И насколько нелепой на этом фоне кажется сама мысль о возможности встречи с привидением, призраком, тенью отца Гамлета, статуей Командора. Даже летающая тарелка выглядела бы наверно правдоподобнее. Он вошёл в подъезд, нащупал в кармане джинсов ключи. Призрак, хм… призрак…

Бабушка ещё не спала, просто лежала на диване в своей комнате, укутавшись шерстяным пледом.

– Тебе что, холодно? – спросил Андрей. И на улице, и в квартире было тепло.

– Андрюша, я старая уже…

– Да ну, брось, бабушка!

В детстве он удивлялся пенсионерам, в погожие летние дни сидевшим на лавочках около подъездов в пальто, шапках, тёплых шалях. Его бабушке, слава богу, до такого ещё далеко несмотря на её 74 года.

– Давай померим давление, – предложил он.

– Не надо, я уже лекарство приняла, всё нормально.

– Точно нормально? А то гляди у меня, бабуля! – Андрей шутливо погрозил бабушке пальцем.

– Вот-вот… В детстве я с тобой нянчилась, пальчиком тебе грозила, теперь всё наоборот. Отольются кошке мышкины слёзки. – Она села на кровати, собираясь поправить подушку. Внук опередил её.

– Ложись-ложись. Спать будешь? Хочешь? – спросил он заботливо.

– Да, буду, Андрюша. Ты не беспокойся. Знаешь ведь, я себя в обиду не дам. Никому спуску не будет, ни одному человеку! – решительно сказала она.

– Знаю, конечно, знаю.

– Что, позвонил тебе друг Виктор, – ударение бабушка поставила на последний слог.

– Нет, увы, – Андрей развёл руками, как бы в растерянности и недоумении, – а тебе мои драгоценные маман и папа давно ли звонили? Сиречь, твои дочь и зять…

– Нет, представь себе. Недавно. Тебе привет, кстати, из далёкого Наукограда.

– Я по электронке отпишусь им завтра с утра. Очень надеюсь приветствовать их лично.

– Как продвигается эпохальный труд? Я гляжу, ты, не покладая рук, работаешь…

– Сегодня в архиве, завтра обрабатываю и набело пишу параграф номер три.

– Ты насчёт гимназии не надумал?

– Нет, куда мне ещё. – Он развёл руками. – Студентов не знаю, куда спихнуть, а тут ещё школяров брать?

– Там же факультатив… Нагрузки большой и захочешь – не наберёшь.

– Вот-вот. Мороки больше. – Андрей махнул рукой.

– Не хочешь идти в дизайнеры – так и будешь за гроши работать.

– В какие дизайнеры? – переспросил он

– Дизайн интерьеров, или что там…

– Ну, ба-а-абушка, – жалобно протянул он, – я искусствовед, а не дизайнер. А работу я свою люблю, и материальная сторона…

– …Для тебя на так важна, знаю-знаю… Да не заводись ты, я шучу, ну Андрюша! – бабушка взъерошила ему волосы. – Лучше скажи, когда ты доцентом станешь – сразу после защиты, или чуть погодя?

– Не знаю! Конечно, не сразу. Думаю, перспективы есть, но сколько времени займёт их воплощение…

– Ну и славненько! Перспективы – уже неплохо.

Этот полушутливый разговор был достаточно характерен для общения бабушки и внука. Андрей всегда отлично ладил с Елизаветой Петровной – и в детстве, когда его привозили в Гатчину на каникулы, и в студенчестве, когда жил на два дома – в общаге в Питере и здесь, и теперь, когда они жили вдвоём, никаких серьёзных конфликтов между ними не происходило. Такое, согласитесь, нечасто встретишь.

Родители Андрея, коренные ленинградцы, в конце 60-х уехали в Сибирь – развивать там науку; раньше их городок назывался просто «научный центр», теперь он именуется Наукоградом. В чём разница и есть ли она вообще, Андрей не знает – он уехал поступать в Питерскую Академию художеств задолго до появления этого диковинного статуса.

Поступил сразу, на искусствоведческий, и отучился, как положено, однако в аспирантуру не попал – призвали в армию. Но в науку после службы всё-таки вернулся, а теперь к тому же преподавал – вёл семинары в университете, с недавних пор читал спецкурс; наконец, получил заветный карт-бланш – начал писать диссертацию на тему, максимально доступную к практическому изучению в гатчинском дворце-музее.

Он и сам не знал, почему Большой Гатчинский дворец с юности привлекал его, и работать в его стенах было если не заветной его мечтой, то горячим желанием. Раньше не получалось. Но вот теперь сложилось.

Андрей поужинал, и сразу почувствовал, что глаза его слипаются, закрываются сами по себе. Казалось, наружу вышла вся подспудная усталость и дня минувшего, и всех предыдущих дней. Две недели в Коктебеле выходили боком, разумнее всего было бы этим летом отказаться от разъездов и сосредоточиться на работе, коль скоро тема буксует, а время поджимает. Но как отказаться от Коктебеля? Скажите, как?

Однако, едва его голова коснулась подушки, как сон улетучился: зудящая, знобящая мысль пришла на смену ему: что это всё-таки было? Игра лунного света, или первый звоночек перед сеансом «белочки»? Просто галлюцинация? Но потом Андрей сказал себе, что сколь ни ломай он сейчас голову, всё равно не скажешь наверняка, и вообще – утро вечера мудренее.

Мобильник заверещал, завибрировал. «И кому это неймется?» – чертыхнулся Андрей, отвлекаясь от бумаг. Комбинация цифр, высветившихся на экранчике, ничего ему не говорила.

– Алло… Слушаю! – раздражённо произнёс он.

– Привет, Андреас! – отозвались на том конце, этого короткого приветствия Андрею оказалось достаточно, чтобы узнать звонящего.

– Виктор! – сказал он в трубку. – Ну, привет-привет! А я смотрю, что это за номер такой высветился – мне незнаком, телефону моему тоже неведом.

– Мой это номер, мой. Чей ещё?

– У тебя другой номер! Был, по крайней мере. Думаешь, я тебя перепутаю с кем-нибудь?