Счастливое недоразумение - Дженет Маллани Страница 21

— Лорд Шад, не забывайте держать левую руку выше, у вас локоть проваливается, сэр. Лорд Бирсфорд, не расходуйте напрасно энергию, преследуя лорда Шада по рингу, вы знаете, что он стремится измотать вас.

В зале появляются еще несколько любителей раннего бокса и наблюдают нашу борьбу.

Я вытираю пот с лица и шеи и отбрасываю полотенце. И замечаю, что на руке Бирсфорда, там, куда пришелся мой удар, начинают появляться синяки.

— Он тоже меня пометил? — спрашиваю я Джексона.

— У вас синяк на ключице, милорд, но… — Он подвигается ближе и позволяет себе скупую улыбку. — Не думаю, что в его появлении виноват лорд Бирсфорд. Уверен, причина в другом.

— Ах да. — Сказать по правде, меня смущает, что энтузиазм Шарлотты отпечатан на моей коже и теперь его видят все. Каковы бы ни были ее намерения относительно Бирсфорда, он должен знать, что в настоящее время именно я доставляю ей удовольствие. Самым беспечным тоном я добавляю: — Думаю, Бирсфорд тоже носит на своем теле подобные трофеи.

С гневным ревом Бирсфорд кидается на меня как дикий бык и, прежде чем я успеваю занять оборону, сбивает с ног. Встав надо мной, он тяжело дышит. Не сомневаюсь, если я попытаюсь встать, он ударит меня снова.

Когда Бирсфорд снова собирается броситься на меня, я перекатываюсь и поднимаюсь на ноги, однако на этот раз успеваю нанести удар первым.

Он оседает и падет без чувств. Похоже, наша дружеская встреча превратилась в нечто иное — теперь я тоже хочу его убить.

Я стою, запыхавшись, и жду, когда мой друг, или мой бывший друг, очнется. К моему облегчению, он приходит в себя через несколько секунд. Мы настороженно смотрим друг на друга.

— Почему бы вам не обменяться рукопожатиями, джентльмены? Думаю, на сегодня достаточно. — Джексон кладет одну руку на плечо Бирсфорду, другую — на мое и дружески разводит нас в разные стороны.

После рукопожатия — на сей раз это пустая формальность — мы с Бирсфордом расходимся по углам и одеваемся. Наше место на ринге занимают другие боксеры.

Джексон с любопытством смотрит нам вслед — обычно мы в хороших отношениях друг с другом, но сейчас идем молча, сторонясь друг друга. В походке Бирсфорда есть что-то от собаки, которая вот-вот готова напасть, на лице хмурое выражение.

Мы выходим на Бонд-стрит, с неба льет дождь.

— Что с тобой, черт побери? — наконец спрашиваю я.

Он с несчастным видом поворачивается ко мне и бормочет:

— Все из-за Энн.

— Я думал, все хорошо. — Бирсфорд с красным от смущения лицом свирепо хлещет тростью по безвинным кустам. Я привел его в парк, чтобы разузнать, в чем дело, и успокоить. Похоже, он настроен признаться. — Чертовски неловко, — добавляет он.

— Можешь рассказать мне все.

— Ты хороший товарищ, Шад. Извини, что пытался … гм… убить тебя.

— По крайней мере, ты не француз.

Он смеется над моей попыткой пошутить. Я встревожен. Бирсфорд, мой добродушный, лишенный воображения друг, отчаянно несчастен.

— До нашей женитьбы, — говорит он, — Энн была… ну, в общем, игрива. Любила целоваться и так далее. Но я грань не переходил, ты же понимаешь. Для этого у меня была Дженни Перкинс.

Я ободряюще хмыкаю.

— А после того как мы поженились, она не… ммм… она делает, но она не делает… Черт побери, Шад, ты понимаешь, о чем я говорю! О постели. Мужчине нравится, когда леди демонстрирует некоторое…

— Желание. — Я думаю о Шарлотте, моей прекрасной экстравагантной жене, и решаю, что убью Бирсфорда и спрячу его труп в кустах, если узнаю, что он испытывает к ней страсть.

— Желание. Да. Приличным образом, подобающим ее положению. — Очередные кусты страдают от его трости. — И все-таки она любит меня, клянусь. Так что с ней?

Я заинтригован уверенностью Бирсфорда, что благородная дама должна демонстрировать в постели приличное поведение, и тактично расспрашиваю его о предыдущем опыте с Дженни Перкинс.

— Она кричала во весь голос! — гордо объявляет он. — И молочница, которая была у меня первой, говорила, что никогда в жизни с таким удовольствием денег не зарабатывала.

— Да уж. — Я деликатно предполагаю, что эти дамы просто давали его сиятельству то, за что он заплатил.

На лице Бирсфорда быстро сменяются обида, недоверие и горе.

— Нет, я так не думаю, Шад. Они уверяли меня, что я лучший любовник из всех, что у них были. Дженни сказала… — Он качает головой. — С Энн я, наверное, слишком требовательный. Она такая нежная малышка. Я стараюсь не слишком на нее наваливаться, но ничего не могу с собой поделать. Я люблю ее. Ох, бедняга.

— Но тебе, конечно, нужен наследник.

Кивнув, он прочищает горло и разглядывает серебряный набалдашник трости.

— Ты ведь не думаешь, старина… что я делаю что-то не так? Это просто смехотворно. Возможно, потому что Энн — леди, мне следует действовать по-другому?

Я тщательно подбираю слова:

— Возможно, ты должен позаботиться о ее удовольствии?

— О, я не думаю… все-таки благородная леди, понимаешь.

Опасливо поглядывая на его трость, я задаю несколько осторожных вопросов, и выясняется, что Бирсфорд совершенно не осведомлен в женской анатомии. Я беру на себя труд поделиться тем, что знаю. Он поражен моим сообщением, думаю, почти так же, как наши предки, обнаружившие, что Земля вращается вокруг Солнца.

— Каждая женщина? — говорит он с большим подозрением. Интересно, проводит ли он в уме инвентаризацию всех женщин, которых когда-либо знал? — Ты уверен?

— Да, каждая.

— И кто тебе это сказал?

— Одна итальянка. Она была моей первой любовницей. После того как наш корабль отплыл, она вышла за колбасника.

— Колбасник! — эхом отзывается Бирсфорд. Его вселенная в хаосе. — Итальянка!

— Да.

Он торжествующе поворачивается ко мне:

— Это все объясняет. Она иностранка. Не может быть, что это есть у англичанок.

— Есть. У каждой.

Бирсфорд, встревожившись, тычет в землю тростью.

— Даже… даже у моей матери? И у тети Ренбурн?

— Дружище, попробуй думать о леди Бирсфорд. — Уверен, в свое время наша тетушка давала молодым людям, а может, дает и теперь, образование, которого так недостает Бирсфорду.

— Ладно, — вздыхает он. — Я тебе не слишком верю, но… хорошо, стоит попытаться. Где, ты говоришь, находится… э-э… обсуждаемый пункт?

— Я тебе покажу, — опрометчиво говорю я. — Нет, я имел в виду… идем со мной. И не говори Шарлотте.