Изгнанная из рая - Даниэла Стил Страница 29

И, приняв это решение, Габриэла отложила записку, переселаза стол и придвинула к себе тетрадь. Погрузившись в работу, она очень скорозабыла и о Стиве, и обо всем остальном.

Стива Портера Габриэла не видела до вечера. Встретивмолодого человека в вестибюле, она сказала ему, что была бы рада пойти с ним кмессе, если он не передумал. Но Стив не передумал. Он был в восторге и такдолго благодарил Габриэлу, что ей снова стало неловко от того, что когда-то онатак плохо о нем думала. Ее раскаяние было так велико, что Габриэла рассказала освоих чувствах профессору Томасу, которому она принесла очередной ужин.

— Теперь я вижу, что ошибалась, и мне очень, оченьстыдно, — закончила она свою исповедь, и профессор укоризненно покачалголовой.

— Лучше поздно, чем никогда, — сказал он супреком. — Что ж, у тебя еще есть шанс исправить свою ошибку. Стив —хороший парень, к тому же сейчас он переживает не самые легкие времена. Думаю,до конца рождественских каникул он ничего себе не найдет.

В самом деле, Стив ежедневно получал целую кучу официальноговида конвертов, а мадам Босличкова, казалось, только и делала, что отвечала нателефонные звонки и записывала сообщения, которые оставляли для него какие-толюди, однако работы пока не было. Иногда профессору даже казалось, что пареньчересчур высоко себя ценит и согласится только тогда, когда ему предложат постгенерального директора «Дженерал моторе» или AT&T, однако, несмотря ни начто, он вовсе не казался профессору наглым или излишне самоуверенным.Целеустремленным — да, раскованным — пожалуй, современным — возможно, но никакне развязным, высокомерным или заносчивым, и Габриэла, конечно, ошибалась.

Они встретились в вестибюле в половине одиннадцатого вечера.Стив галантно придержал дверь, пропуская Габриэлу наружу. Ночь была морозной,под ногами похрустывал ледок, а пар от дыхания был таким густым, чтопросвечивающие сквозь него уличные фонари расплывались и дрожали, словноГабриэла смотрела на них из-под воды. Холодный воздух, врываясь в легкие,обжигал их словно огнем, поэтому по дороге к церкви они почти не разговаривали.

Церковь Святого Андрея очень маленькая, и сегодня она быланаполнена до отказа. Казалось, все прихожане собрались здесь в этотпредрождественский вечер, да еще привели с собой родственников и друзей. НоГабриэле и Стиву повезло — им удалось занять два последних свободных места наскамье в одном из передних рядов. Всем, кто пришел после них, пришлось стоять впроходе.

Глядя на золоченые решетки хоров, на распятия и статуи ДевыМарии и святых, Габриэла почувствовала, как ею овладевает что-то вроденостальгии. Между колоннами витал запах воска от множества зажженных свечей, аиз алтаря доносился аромат ладана и смолы — кафедра была вся в еловых ветках.Для Габриэлы это был залах дома, и она не стала сдерживать подступившие кглазам слезы.

Стив сразу заметил, что она плачет, но ничего не сказал.Вместо этого он только дотронулся до плеча Габриэлы, как бы напоминая ей, чтоон здесь, рядом, и готов помочь, но тут же снова убрал руку, оставляя Габриэлунаедине со своими мыслями.

Рождественские гимны, которые Габриэла любила и зналанаизусть, помогли ей несколько приободриться. Она настолько взяла себя в руки, чтоспела вместе со всей паствой «Вифлеемскую звезду» и «Тихую ночь». Когда же хорзапел «Ave Maria», Стив и Габриэла прослезились уже оба, но на этот раз — отумиления и ощущения неземной благодати, которая переполняла их души. У нихобоих были свои дорогие сердцу воспоминания и свои сокровенные надежды.

Когда служба подошла к концу, Габриэла поставила у боковыхалтарей три свечи — одну за матушку Григорию и две за Джо и за их ребенка.Потом она долго молилась за их души и на обратном пути из церкви снова былаочень молчалива. Стив, очевидно, ожидавший, что Габриэла что-нибудь скажет,первым прервал затянувшееся молчание. Он сказал что-то насчет того, как тяжелолюдям приходится вдалеке от дома и как нелегко бывает терять своих близких илюдей, которых ты когда-то любил. Габриэла снова долго не отвечала, потом ,кивнула с тяжелым вздохом.

— Мне показалось, — продолжал Стив, нескольковоодушевленный ее реакцией, — что для тебя этот год тоже был нелегким.

— Это так, — подтвердила Габриэла, удивляясь просебя, когда это они успели перейти на «ты». Впрочем, стоила ли такая мелочьвнимания? В монастыре на «вы» полагалось называть только старших монахинь инастоятельницу, но это правило часто нарушалось. Даже профессору она несколькораз по ошибке сказала «ты», тут же, впрочем, извинившись.

— Я видел, ты плакала, — сказал Стив, и Габриэласнова кивнула. Отрицать это было бы глупо. Впрочем, ей тоже показалось, чтоСтив пережил какую-то душевную травму, но, как и полагается мужчине, стараетсяскрыть от нее свои переживания.

Потом они некоторое время шли молча. Стив очень внимательноследил за тем, чтобы не коснуться ее даже случайно, и Габриэла не могла неоценить его деликатности. Если не считать одного-единственного прикосновения вцеркви, он вообще еще ни разу к ней не притронулся, и Габриэле даже захотелосьпопросить у него прощения за то, что она думала о нем плохо.

Но вместо этого она почему-то сказала:

— Ты прав, этот год был для меня очень тяжелым. Япотеряла двух человек, которых очень любила… И еще одну женщину, с которой мы,наверное, уже никогда больше не увидимся. Это случилось совсем недавно,незадолго до того, как я поселилась в пансионе у мадам Босличковой.

Этими словами она хотела дать своему спутнику понять, что насамом деле она очень хорошо понимает его чувства, но Стив вдруг заговорил одругом.

— Наша хозяйка — настоящее сокровище! — произнесон искренне. — Она очень добра ко мне. Бедняжка целыми днями только иделает, что отвечает на мои телефонные звонки!

— Думаю, мадам Босличкова не имеет ничегопротив, — возразила Габриэла. — У нее добрая душа, хотя она и хочетказаться строгой.

Они были примерно в одном квартале от пансиона, когда Стивнеожиданно предложил Габриэле зайти в кафе на углу и выпить по чашечке кофе.Времени было далеко за полночь, но кафе еще работало. Габриэла, успевшаяосновательно замерзнуть, подумала, что чашечка горячего кофе с молоком или сосливками будет ей очень кстати. Кроме того, она знала, что стоит ей остатьсяодной, и она сразу начнет думать о Джо и в конце концов непременно расплачется.В рождественскую ночь просто невозможно было не чувствовать себя одинокой.Габриэла решила, что раз уж избежать этого все равно нельзя, то неплохо хотя 6Ыоттянуть наступление этого грустного момента. Возможно, и у Стива тоже былисвои печали и заботы, о которых ему не хотелось думать. Так что общество другдруга было для обоих пусть и временным, но все-таки спасением.

— Конечно, почему бы нет? — ответила Габриэла.

За кофе Стив много рассказывал о своем детстве, о своейучебе в Йеле и в Стэнфорде. В Калифорнии ему очень нравилось, но Стив считал,что в Нью-Йорке у него будет больше возможностей найти хорошее место. Сейчас,однако, он начинал сомневаться в правильности своего решения.