Роковое очарование - Эбби Грин Страница 3

Поначалу он пытался бороться с этим чувством. Рафаэль считал его неуместным на работе. Его жизненный путь был выстроен в соответствии с четкими принципами, и он никогда не смешивал бизнес с личной жизнью. Но Сэм разительно отличалась от женщин, которых предпочитал Рафаэль, – изысканных, искушенных и циничных, как и он сам. Женщин, которые знали о своей привлекательности и умело ею пользовались.

В ней же, кроме сексуальности, ничего этого не было. Казалось, Сэм просто не замечала, как мужчины бросают на нее жадные взгляды. В такие моменты – еще до их первого поцелуя – чувство собственника просыпалось в Рафаэле и приводило его в ярость, несмотря на то что раньше ревность была ему незнакома.

Вожделение превратилось для него во всепоглощающую страсть. Однажды он вызвал Сэм к себе в кабинет и, не в состоянии что-либо произнести, просто обхватил ее лицо ладонями и поцеловал, утопая в неведомой прежде опьяняющей нежности.

Даже сейчас при одном лишь воспоминании об этом его охватило желание. Рафаэль выругался. Именно о Сэм он думал на похоронах своей матери. Он думал о ней намного чаще, чем ему хотелось бы. Сэм почти перевернула весь его мир с ног на голову. Это был не просто скоротечный роман. У них мог бы быть ребенок…

При одной мысли об этом тело мужчины сотрясла дрожь. Тогда он почти столкнулся с тем, что не входило в его планы. Вот о чем ему следует помнить.

Рафаэль отсутствующим взглядом окинул свой кабинет. То, что Сэм не желает иметь с ним ничего общего, очевидно. И он должен хотеть того же.

Ему не следовало подчиняться желанию поговорить с ней. Он должен выкинуть Саманту Рурк из головы. Навсегда.

Саманта проснулась субботним утром оттого, что малыш забрался к ней в постель. Она улыбнулась и обняла крепкое тельце сына, вдыхая сладкий запах, исходивший от него.

– Доброе утро, красавчик.

– Доброе утро, мамочка, я тебя люблю.

Сердце Сэм на мгновение сжалось так сильно, что ей стало трудно дышать.

– Я тоже тебя люблю, солнышко, – сказала она, поцеловав Майло головку.

Он слегка отстранился, и Сэм забавно сморщилась от ослепляющих солнечных лучей.

– Ты смешная, – засмеялся мальчик.

Она начала его щекотать, и сын весело завизжал. Вскоре они окончательно проснулись, и Майло выбрался из постели.

– Не включай пока телевизор! – крикнула ему мать вдогонку.

– Хорошо, я возьму книжку, – отозвался он.

Сердце Сэм вновь сжалось. Она знала, что Майло так и сделает, – когда она спустится вниз, он будет с интересом рассматривать книгу, хоть еще не умеет как следует читать. Майло был хорошим и смышленым ребенком. Иногда его ум пугал ее, женщина опасалась, что вскоре не сможет справляться с сыном.

Брайди, экономка ее отца, которая после его кончины два года назад стала работать у Сэм, нередко говорила:

– А ты думаешь, откуда это у него? Его дедушка был профессором физики, да и ты сама чуть ли не с пеленок вечно копаешься в своих книгах. – Затем, по обыкновению, Брайди фыркала и добавляла: – Конечно, поскольку мне неизвестно, кто его отец, я не могу рассуждать, что мальчику досталось от него…

После этих слов Сэм немедленно начинала хмуриться и меняла тему разговора.

Хотя, если бы не Брайди О’Салливан, напомнила себе Сэм, она никогда не получила бы ученую степень, которая позволила ей заниматься исследованиями при университете. Благодаря этому сейчас ни Сэм, ни ее сын ни в чем не нуждались, и у нее была возможность хотя бы материально вознаградить Брайди за бесценную заботу о малыше.

Брайди жила в пристройке к дому, раньше принадлежавшей бабушке Сэм.

Завязывая халат и готовясь спуститься вниз, Сэм пыталась подавить вновь накатившее на нее чувство вины. «Чувство вины, которое ни на секунду не покидает меня в течение четырех лет», – откровенно призналась себе Сэм.

Она была полностью выбита из колеи звонком Рафаэля. Ее терзали воспоминания в часы бодрствования и жуткие сны по ночам. Страстные сны, полные эротических сцен… Каждый раз она просыпалась, запутавшаяся в простынях, мокрая от пота, с неистово бьющимся сердцем и головной болью.

Рафаэль Фальконе показал Сэм, какой пресной была ее жизнь до их встречи. А потом сам же вернул ее обратно – в серые, безрадостные будни, как будто она не заслуживала жить в сказке, полной незабываемых и ярких ощущений.

До сих пор Саманта задавалась вопросом: что же именно привлекло его в ней? Впрочем, как бы то ни было, она никогда не простит себе, что влюбилась в Рафаэля, как девчонка.

В сотый раз за неделю она убеждала себя, что Рафаэль не заслуживает правды, ведь он изначально был против рождения ребенка. Сэм никогда не забудет его перекошенное лицо в тот день, когда она сообщила ему, что беременна.

Сэм присела на кровать, подавленная тягостными воспоминаниями. Она узнала, что беременна, во время его трехнедельной деловой поездки. По возвращении Рафаэль сразу же попросил ее о встрече. Пока его не было, Сэм не находила себе места, ее сердце трепетало в ожидании, в надежде на то, что, возможно, она неверно истолковала слова Рафаэля, сказанные им перед отъездом: «Нам не помешало бы провести некоторое время порознь, cara. Я не уделяю работе должного внимания, мои мысли заняты тобой одной».

Но когда она зашла к нему в кабинет, его взгляд был суров и строг.

– Я должна тебе кое-что сказать, – поспешила выпалить Сэм, пока страх не взял над ней верх.

– Я тебя слушаю, – настороженно произнес он.

Она покраснела. Трудно поверить, что его может обрадовать ее новость. Они были вместе лишь один месяц. Один опьяняюще восхитительный месяц. Достаточно ли этого времени, чтобы?..

– Сэм?

Она посмотрела на него, сделала глубокий вдох и совершила прыжок в неизвестность:

– Я беременна, Рафаэль…

В кабинете воцарилась зловещая тишина. Рафаэль вмиг побледнел, и Сэм осознала, как она ошиблась. Его зеленые глаза стали еще ярче на фоне белого, как лист бумаги, лица. На мгновение ей показалось, что он может потерять сознание. Сэм подошла к нему, но он отстранился и произнес хриплым голосом:

– Как это возможно?

– Наверное, мы были неосторожны, – спокойно ответила она, хотя у нее кровь стыла в жилах.

А они были неосторожны много раз – в душе, в palazzo Рафаэля, когда они были настолько возбуждены, что не успели дойти до спальни, в кухне ее квартиры, когда он уложил ее на стол и стянул с нее брюки…

Это была безрассудная похоть, животная страсть, напрочь лишенная романтики. Можно ли было считать это отношениями?

– Ты говорила, что принимаешь противозачаточные таблетки, – сказал он.

– Так и было… И сейчас тоже. Но я предупреждала тебя, что принимаю дозу ниже нормы и не для предохранения. К тому же у меня было отравление несколько недель назад…