Ветер с севера - Анна Аникина Страница 31

Вадим подхватил засыпающего Игоря. Катя взяла Соню. Дежурная машина отвезла до дома. Им и правда уже хотелось остаться в тишине.

Малышей уложили быстро и споро. Вадим любовался Катей. Такая юная. И такая женственная, рядом с детьми особенно. Катя глаз с Вадима не сводила. Он ведь и правда будет прекрасным отцом. В этом даже сомнений нет.

Пока сидели в тишине на кухне за чаем, вернулась Людмила Викторовна. — Там пусть родители ещё потанцуют. Со всем остальным утром разберёмся. А сейчас марш отсюда. — Куда? — не поняла Катя. А Вадим тут же потянул её к выходу. — Вам есть куда, слава богу. Давайте. Утром обоих ждём к завтраку. В девять. Самолёт в семнадцать. Бегом!

53.

До квартиры Вадима добежали и не заметили как. Внутрь входили, свет не стали включать. Верхняя одежда осталась кучей в коридоре.

Цепляясь друг за друга, пытаясь не упустить ни секунды, торопливо целовались. Чувство принадлежности друг другу опьяняло хлеще выпитого алкоголя.

Заласкать и залюбить. Довести до предела. Уйти за грань, не размыкая поцелуя. Не оторваться. Не видеть и не слышать ничего вокруг. Не замечать время, которое на вес золота. Чувствовать кожей, слышать сердце. Дышать в унисон. Тянуться друг к другу. Мыслить синхронно. Совпадать, как части пазла. Становиться целым, чтобы никакая сила не разорвала. Гнать прочь тревожные мысли.

Когда и как Ветров успел поставить будильник на восемь утра, Катя не помнила. Резкая мелодия марша ворвалась в сладкую дрёму. Оказалось, что Вадим не спит. Смотрит на неё. А она бессовестно потратила время на сон. Спать можно было бы потом. В самолёте. Но сил, видимо, не хватило выдержать сумасшедший счастливейший день, который хотелось выпить до дна, до последней капли. И запомнить в подробностях, в красках, звуках, запахах и ощущениях. Потому что он не повторится. Такой. Их первый.

У Вадима мысли отказывались помещаться в голове. Почти все прошедшие сутки он действовал скорее на инстинктах и на чувствах, что было ему не очень свойственно. Но эта чудесная девушка, которая лежала сейчас у него на груди и смотрела заспанными глазами прямо в душу, заставила его ощущать мир по-другому. Катя воспринималась частью него самого. Как чувствуется рука или голова.

— Привет. Уже утро, да? — Привет. Восемь. У нас есть ещё минут сорок дома. Потом выдвигаемся к твоим. — Дома… Вадюш, мне сейчас так хорошо, что аж страшно. Я же почти совсем ничего не умею. — Я тоже боюсь, если честно. — Ты? И чего же боится мой Северный ветер? — Не стать тебе хорошим мужем. — Ты им уже стал. Так что бояться поздно, — Катя посмотрела на него серьёзно.

Вадим подумал, что ведь она права. Он уже ей муж. И ответственность за неё на нем. Поздно бояться. — Катюш, я хотел попросить… Если вдруг ты беременна… Катя дернулась. В глазах мелькнул страх. — Ты не хочешь сейчас детей? — Ох, нет, что ты… Я наоборот. Если вдруг он уже есть, то пусть он родится, — Вадим положил свою ладонь на Катин абсолютно плоский живот, — Я никогда не знал, как это, когда хотят, чтобы дети были. Но сейчас это кажется таким правильным. Понимаю, звучит эгоистично, тебе учиться надо. А я… Я с лета об этом думаю. — Ох, Вадюша, — Катя уткнулась носом ему в шею, — Ты будешь самым чудесным папой на свете. И у нас будет с тобой минимум двое сыновей. Андрей и Александр. Ты Ветров В. А., а они будут А.В. — Боюсь тебя расстроить, но эту идею Витька с Никой уже реализовали. У них Аркашка и Аришка, — рассмеялся Вадим, — Но принимается. Андрей и Александр. А девочка? — Ты хочешь девочку? — Конечно. Сероглазую девочку с пшеничными волосами, как у мамы, — Вадим пропустил сквозь пальцы длинные светлые пряди. — Девочка тогда Алиса. Или Алина. Или Анна.

Это было похоже на фантастику — лежать в одной постели и придумывать имена детям. Вадим улыбался, слушая Катю. Думать о том, что через восемь часов самолёт оторвется от земли, унося её в Москву, не хотелось.

Собираться вместе было тоже удивительно. Целуясь на каждом шагу, рискуя снова оказаться в постели и никуда точно уже не пойти, они еле-еле успели на завтрак к назначенному времени. — Вы хоть чуть спали? — встретила их бабушка Мила, — Родители ещё не просыпались. Игорек мультики у меня смотрит. Ребята синхронно кивнули. Уселись завтракать.

Город за ночь стал совсем белым. Темно. Только фонари освещают улицы. — Ещё четыре месяца продержаться. К февралю начнёт уже день чувствоваться, — глянула в окно Людмила Васильевна.

Вадим снова сам был за рулём. В Североморске особо ездить некуда. Они с Бодровским когда-то по случаю купили одну на двоих машину. Если Юрка вернётся, то так и будут пополам пользоваться.

Катя сидела, вжавшись в пассажирское сидение. Права была Лёля. Теперь ещё труднее оторваться друг от друга. Впереди совсем не ясно сколько дней отдельно. Не понятно, уйдёт Вадим в поход или будет на базе. Даже в Новый год.

Ветров снова держал её за руку, время от времени поднося ладонь к губам. Катя беззвучно плакала.

Уже поздним вечером в Москве у Кати поднялась температура. К утру понедельника она чувствовала себя разбитой куклой. Но жар спал. И, собрав себя в кучу, Катерина поехала в университет. Ветров метался раненым зверем. Катя ответила его на звонок сразу. Храбрилась. Но вот только обмануть его заверениями, что всё в порядке, не вышло.

Полторы тысячи проклятых километров между ними. И только телефон, где на экране можно было увидеть любимое лицо. Тысячи сообщений. Иллюзия, что они всё-таки рядом. И сны. В которых нет двух разных людей. Есть целое, которое никакой силой не разделить.

54.

Поделиться подробностями их с Вадимом отношений Катя не могла даже с Ленкой. Папа деликатно сделал вид, что ничего не заметил. И только Лёля иногда тревожно смотрела на неё.

Вадим спустя три недели после расставания стал задавать завуалированные вопросы о самочувствии. Катя не знала, радоваться ей или огорчаться. И как отвечать Ветрову. Прямо? Или тоже намёками? Говорить о таких вещах было неловко. Нет, она не была беременна.

Но не расскажешь же, как она плакала, когда поняла это. С одной стороны, это было просто отличной новостью. В восемнадцать лет, на первом курсе, они ещё не женаты. Да и в разных городах. А с другой — она помнила взгляд Вадима, когда он её по животу гладил. И в этом взгляде было больше, чем страсть, больше, чем нежность и, кажется, больше, чем любовь.

Спасаться от себя самой пришлось, погрузившись в учёбу. Вот только и она теперь рассматривалась совсем под другим углом. Зачем в Североморске реклама и связи с общественностью? С какой там общественностью можно связываться? С газетой "На страже Заполярья"? Эти мысли били под дых.

Липкие были мысли. Невесёлые. Её детская влюблённость в Ветрова давно стала серьёзным чувством. Вот только никак не удавалось завязать чувства с реальностью. Вспоминалась фраза: "Не надо путать туризм с эмиграцией". Выходило, что в чем-то и бабушка Лена права. Ей придётся изменить свою жизнь.