Ветер с севера - Анна Аникина Страница 32

Что она знала о жизни Ветрова? Что он сирота с одиннадцати лет. Ей было почти столько же, когда она переехала в Москву. Но только у неё всегда был дом и семья.

И с мачехой почти фантастически повезло. Сказочно. И ей, и отцу. Вот теперь бабушка и дедушка, которые даже родными то ей не были, поддержали её безо всяких условий.

Правда есть мысль, что дед всё же какие-то обещания взял с Ветрова. Видимо, не торопить. Не мешать учёбе. И ещё что-то.

А Ветрова кто поддержал? Брат, оказывается, тоже пальцем у виска покрутил. Но квартиру свою оставил Вадиму. И теперь не ясно, каково ему там по службе будет. Не получится ли так, что его заслуги померкнут перед звездами на погонах её деда? Не скажут ли, что Ветров сделал предложение внучке Склодовского, чтобы по службе продвинуться? Скажут. Ещё как. Это ж у людей в глазах было, когда они вместе появились.

Катя застала разговор Лёли с матерью по скайпу, когда заезжала к родителям. Обычный такой. Про всех. Как Соня кушает. Как дела у Игоря в английской группе садика, куда его по совету Киры отдали вместе с Алексом Раттом. — Катя как? — услышала она вопрос бабушки. — Она старается держаться, мам. Но мне кажется, её что-то грызёт изнутри. Сейчас она с Соней. Читают. — Дашь мне с ней поговорить?

Катя похолодела. Автоматически дочитала сестре последние фразы сказки про козу. Мысли сразу убежали вперёд. Случилось что-то? За последний месяц она ни с одной бабушкой не разговаривала ни разу.

— Привет, ба, — Катя пришла на кухню и отозвалась она в трубку Лёлиного телефона. — Как ты, Катюш? — Хорошо. Я учусь. Вот сессия скоро. — Ты ж в октябре только что-то сдавала. — Вторая уже. У нас их четыре. Не расслабишься.

Разговор был какой-то странный. Будто бабушка хотела что-то узнать, но не спрашивала прямо. — Как дед? Папа переживает, что самовар на дровах он не сможет использовать. — Ой, не говори мне про самовар! Он его во дворе растапливает. Хотя куда нам двоим семь литров. И в баню таскает. Шишками хвалится, — рассмеялась Людмила Викторовна. — Ему летом Игорек с Соняшей ещё насобирают. — Я Вадима тут видела.

У Кати внутри узел скрутился. Так вот к чему все эти прелюдии. Она с трудом заставила себя дождаться продолжения фразы. — У него там неприятности. По службе. — О, Господи! Все живы? — Катя не знала, почему ей захотелось спросить именно это. — Слава богу, да. У него матрос чуть не повесился. Даже уже почти повесился. Но жив остался. — И Вадим виноват? — Командир всегда отвечает за всё, что на корабле происходит. И случись это даже на "Адмирале Кузнецове" все не так среагировали бы. А тут на "Разящем". — Ба, я не поняла. — Там всё в кучу. У Ветрова никогда не было нештатки. Даже в их, прости Господи, "сраный арктический поход", и то легко отделался. — А во-вторых? — А во-вторых, ему пеняют грядущее родство с начальством. Зависть, детка, никто не отменял. — Вадим мне ничего не рассказывал. — И не расскажет. Не станет тебя этим нагружать. Я что хотела сказать. Ты, если вдруг что, пропуск в город, например, сразу мне звони. Деда даже не дергай. Отпуск у Ветрова учебный с конца января по двадцатое февраля. Он будет в Питере в академии. На дежурстве "Разящий" будет с двадцатого декабря по одиннадцатое января. Поняла? — Поняла, ба. Спасибо тебе большое. — Если ты, Катюш, вдруг решишь, что всё это не для тебя, ты только руби сходу. Ветров сильный. Он выплывет. — Ба, я не… Оххх. Я такая дура! — Ты не дура. Это правильно и нормально хотеть хорошей жизни. Задай себе вопросы. Насколько важен для тебя Ветров? Есть хоть один шанс жить без него? Не надо думать о том, что люди подумают. Каждый же только про себя что-то может понимать. У тебя одна жизнь. — Ба, скажи, а ты? — Что я? — Почему ты тогда поехала на север? Ты ведь москвичка. Квартира, дача… — Это очень просто. Без Вовки стало невозможно дышать. Вот с того момента, как он меня в Ленинграде около Адмиралтейства за капюшон поймал. Шла, ворон считала, и полетела ты носом, не схвати он меня. Я тогда на него глянула, и всё. А дальше даже вопроса не возникало. Хотя меня все, конечно, оговаривали. И просто нам тут в гарнизоне не было.

Вернув Лёле телефон, Катя открыла календарь. Двадцатое декабря, это совсем скоро. Значит на новый год они не увидятся. А она то уже себе напридумывала, как навезет из Москвы всяких украшений и фонариков. Как стол накроет. Значит реальнее всего январь-февраль. Господи, как долго то! В Питер она может сорваться совсем в любое время. Поездом то теперь пять часов всего.

55.

Катя перезвонила бабушке Миле через четверть часа. — Ба, мне нужен пропуск. — Когда? — Завтра. Сегодняшний Мурманский рейс ушёл уже. — Ветров знает, что ты летишь? — Нет. — Позвони ему. — Завтра обязательно. — Я позвоню коменданту. Напишу, сделали пропуск или нет. — Я беру билет на дневной. — Встречать тебя? Или сама? Автобус к московскому рейсу придёт. — Сама. — Хорошо. Я завтра на работе до обеда. Олимпиады у нас. Городской тур. Ключи возьми.

Катя вышла на кухню. Там Лёля кормила Соню. — Я на выходные полечу к Вадиму. — Сюрпризом? — Угу.

Ночью Катя не могла уснуть. Тревога за Вадима была явной и ощутимой. Хотелось увидеть его. Прижаться. Повиснуть на нем. Пусть ненадолго.

Путь в аэропорт Катя не запомнила. На регистрации у неё несколько раз зачем-то переспросили про багаж и ручную кладь. В руках у девушки был только средних размеров кожаный рюкзак.

Почему-то вспомнился её перелет Стокгольм-Москва. Тогда тоже летела одна. И с похожим тревожным чувством.

В аэропорту Мурманска пришлось спрашивать про автобус. Потом ехать по уже знакомому шоссе. Смска от бабушки, что пропуск будет готов, пришла ещё утром. Слава богу, успели. На КПП проблем не было. Ни разу не ездившая сюда автобусом, Катя застыла на конечной. Темно. Только фонари расходятся в разные стороны. — Девушка, вам куда? — спросила её грузная тётенька в норковой шапке.

Катерина назвала адрес Ветрова. Ей сейчас туда, конечно. Только бы он был дома. Оказалось, что идти, если напрямик через два трапа, то минут десять. Снег стал усиливаться. Катя натянула шапку на глаза, затянул шарф.

Спотыкаясь на каждый лестнице, она добралась до дома Вадима. Сориентировалась по месту, где был банкет на юбилей деда. Окна, которые ей так хотелось украсить к новому году, были тёмными. Телефон Вадима в который раз отвечал, что "абонент вне зоны действия сети".

Катя поднялась на второй этаж. Позвонила в дверь. Было слышно, как звучит звонок внутри. И всё. Ни одно звука больше. Тишина. Обида и досада стали подниматься изнутри гадкой взвесью. Она так стремилась сюда попасть. Летела, ехала. К закрытой двери и тишине за ней.

Сообразить на глаз, который час, было нельзя. Пришлось смотреть в телефоне. Бабушка должна была уже вернуться. Обратный билет у Кати был на завтра. На всё те же семнадцать тридцать. Придётся, значит, показаться на глаза деду. Не мёрзнуть же на улице.

Совсем невесёлая, она добрела до дома Склодовских. Уже у входа во двор её резко дёрнули за локоть. Какой-то парень. По-гражданке. В лицо пахнуло алкоголем. Катя беспомощно оглянулась. Улица была практически пуста. Только через пару домов маячили какие-то фигуры. Катерина попыталась вырвать руку. — Ты чего такая невежливая? Я тебя раньше не видел. — Отпусти. — Ещё чего! Попалась, птичка. Тебя как зовут? Пойдём, у нас тут компания хорошая. Скучно не будет, — и он снова потянул Катю. — Отпусти, я кричать буду. — Кричи. У меня дед адмирал. Черта с два меня тут кто-то тронет. Давай, птичка, не упрямься, — парень попытался прижать Катю к себе. Она уперлась ладонями, стараясь оттолкнуть.