Цена ошибки - Ирина Лобановская Страница 48

Жена Долинского смеялась.

— А что ты, Васильич, справился с этими тремя страшными буквами — ЦМВ?

Это была аббревиатура цитомегаловирусной инфекции, злейшего врага трансплантологов. Считалось, что ЦМВ — один из основных патогенов, осложняющих трансплантацию органов. У пациентов, которым пересаживали почку, сердце, легкие и трансплантаты печени, ЦМВ вызывала множество синдромов, например лихорадку, лейкопению, гепатит, пневмонию, гастрит, колит… Период максимального риска находился где-то между первым и четвертым месяцем после трансплантации. Прием антиретровирусных препаратов иногда провоцировал острые осложнения. Вдобавок диагностику ЦМВ-инфекции невозможно было убедительно провести только по клиническим проявлениям. Требовалось выделение вируса из клинических образцов. Плюс необходимо проследить рост уровня антител в крови.

— Боремся, — усмехнулся Лазарев. — Она — со мной, я — с ней… Кто кого… Но пациенты живут…

— А наезды? — осторожно спросил Долинский. — Сильно тебя донимает эта пресса, голубчик? После того как начались разговоры о… Ну, ты сам знаешь о чем. ОМОН в больнице… Я сразу вспомнил о тебе. Хотел позвонить, да куда — не знаю…

Игорь опять покраснел.

— Васильич, у меня создается впечатление, что работает какая-то влиятельная оппозиция, направленная против нашей российской трансплантологии, делающая все, чтобы ее уничтожить. А эти газеты? Телевидение? Явная тенденциозность… Нападки, нападки… Похоже, их причины связаны с намерением ликвидировать в России некоторые наукоемкие области медицины и направить бюджетные и внебюджетные средства в зарубежные клиники. Хотя там стоимость трансплантации значительно превышает нашу, российскую. А ведь уровень развития трансплантологии отражает моральный, экономический и научно-технический уровень в стране, уровень медицинской помощи.

Лазарев молчал.

— Да у меня главная оппозиция теперь — в семье, — наконец выговорил он. — Майя ушла…

— Майя ушла?! — ахнули дружно Долине кие. — Почему?

Игорь помялся.

— Начиталась газет… Заявила, что я занимаюсь махинациями, аферами, темными делишками… Что она не желает жить с негодяем…

Самое смешное, что близки они с Верой так и не были… Никто бы не поверил в эту дичь. Сказали бы, что профессор опустился на старости лет до вранья. Но правда оставалась правдой. Даже если звучала противоестественно.

В ту единственную их ночь вместе, когда Лазарев дрожащими пальцами — великий хирург, блин! — с трудом справился с замком Поликарпыча, в душе не раз обругав ни в чем не повинного часовщика, в ту единственную ночь… Это даже рассказать стыдно. И никто не поверит. Но это правда.

Не очень прибранная квартира встретила их недружелюбно. Пахло пылью, в передней валялись высокие и грязные рыбацкие сапоги, в кухне, на самом краешке стола, Пизанской башней вытянулись немытые, опасно накренившиеся тарелки. Они не падали только потому, что уже давно и прочно прилипли друг к другу.

Чистюля Игорь поморщился. Но выбора нет.

Они почему-то на цыпочках, словно боялись кого-то разбудить, вошли в комнату и дружно сели на диван. Игорь прикоснулся к Вериным волосам. Нежные, слабые пряди… Такие родные и знакомые, хотя почти всегда плотно зажаты белой шапочкой…

— Вера… — сказал он. Она молчала. И ждала.

— Вера… — повторил Лазарев.

За стеной внезапно взревел телевизор и началась неистовая пальба — показывали боевик.

Вера тихонько засмеялась.

И вдруг в дверь позвонили. Они дружно вздрогнули.

— Кто это?… — прошептала Верочка. Игорь пожал плечами:

— Странно… Может, соседи?… Открывать не будем…

Но в дверь позвонили снова — настойчиво и сердито. А потом постучали суровым кулаком.

Лазарев снова на цыпочках вышел в прихожую. Постоял… Прислушался… И услышал неожиданное:

— Откройте, милиция! Или мы выломаем дверь!

Вместе с милиционерами в квартиру ворвалась крохотная, сухая старушонка и грозно потрясла перед лицом Лазарева, едва до него дотянувшись, потемневшим от старости, костлявым кулачком.

— Вот он, товарищ милиционер! Он дверь и открывал! Только наш Поликарпыч в мастерской задержался — этот бугай в квартиру шасть! У-у, выродок! — гневно закричала старушка. — Совести у тебя нет — пенсионера грабить! Вон, видите, товарищ милиционер? Уже сапоги нашел, приготовил на вынос! Да я тебя на всю жисть за решетку засажу! Хорошо, что у нас тут милиция в соседнем доме, долго ждать не надо! Сразу прибежали. А то бы упустили ворюгу! И с бабой еще! У-у! — И старушка погрозила Вере.

Миссис отвага…

Объясняться в милиции пришлось долго. Верочка то смеялась, то плакала. Приехал Поликарпыч и все объяснил. Перед Лазаревым извинились, но осматривали его и Веру с нехорошими сальными ухмылками. Да и как тут не ухмыляться?…

После случившегося Игорь боялся взглянуть Вере в глаза.

Так все и закончилось, не начавшись.

А потом эта диссертация…

Профессор валялся на диване и бормотал себе под нос матросские стихи:

Тут и ветер, тут и качка,

Тут и братская подначка

— Хоть ложись да помирай!

Вошел сын и сразу залюбопытничал:

— А что же ты не помираешь, папахен?

Лазарев шутку принял:

— Да мне твоя мать не разрешает!

В этот момент вошла Майя. Глянула удивленно:

— Что я тебе не разрешаю? Сегодня магнитная буря, не иначе.

Игорь молчал. Антон давился от смеха.

— Нет, ну что я не разрешаю тебе?! — настаивала она.

Влип, подумал Игорь. У нас давненько не наблюдалось бурных скандалов.

— Отвечай, что такое я, интересно, тебе не разрешаю?!

Игорь тихонечко брякнул:

— Помирать…

Дальше началась головомойка уже приличная — за то, что они дичайшие глупости тут вздумали болтать!.. Оба! Двое! Отец и сын! Два оболтуса! Два сапога пара! Похожи друг на друга как две капли воды!

Наконец Майя устала, выдохлась и в гневе вышла.

— Папахен, значит, ты ее не нашел? — спросил Антон. — Раз помирать вдруг собрался…

— Кого? — Игорь поискал глазами свой научный хирургический журнал.

— Не коси под шланга, герр профессор! — посоветовал сын. — У тебя плохо получается роль идиота, тебе не дано. Я отлично знаю, что ты ее ищешь. Ясно-понятно. Только ты как-то уж очень непрофессионально сие делаешь. А любой мастер в своем деле становится откровенным тупицей, когда пытается проникнуть в сферу, ему чуждую. Давай я позвоню Эмилии.

— Кому?! — в ужасе простонал Игорь.