Анжелика. Том 3. Королевские празднества - Анн Голон Страница 7

В те далекие библейские времена считалось, что бездетная пара неугодна Богу. Это означало, что Храм больше не принимает Иоакима и ему там не рады. Он бежал в пустыню, страдая от того, что отвергнут своим народом, но еще больше — из-за разлуки с любимой женой.

Анна Австрийская размышляла о том, что библейские времена были не более суровыми, чем выпавшие на ее долю. Тогда тоже понадобилось вмешательство ангелов: «Ваше дитя будет непорочным», — сказали они святым Иоакиму и Анне. Вскоре у них родилась Мария, будущая мать Спасителя.

Прекрасный город Апт обладал доброй славой, его окружали богатейшие в мире месторождения охры, но это были далеко не все его достоинства.

Именно там покупали засахаренные фрукты для королевского двора, производство которых процветало благодаря многочисленным фруктовым садам Прованса и было создано для утонченного стола авиньонских пап [41](каждый из которых, от Климента V до Григория VI, был французом, а значит, прирожденным гурманом), чтобы дополнить приемы католической церкви новинкой, малоизвестной в Риме.

* * *

Договор был ратифицирован 23 января 1660 года в Экс-ан-Провансе.

Жребий брошен.

Внезапно Людовик прозрел.

Он должен жениться на инфанте.

Не суждено ему провести жизнь рядом с той, которую любит. Никогда ему не познать блаженное опьянение союза с той, что создана для него.

* * *

Таким образом, двор остался в Эксе, и именно там принцу Конде пришлось преклонить колено перед королевой, которую он продолжал величать Регентшей. Ибо она все еще была красива, а он в свои сорок лет, пребывая в родной стихии — войне, отнюдь не ощущал себя стариком.

Было видно, что он не сразу узнал в высоком, надменном молодом человеке с бесстрашным взглядом, навытяжку стоявшем подле Анны Австрийской, короля, которого последний раз видел, когда тот был ребенком.

В свою очередь и Людовик рассматривал родственника, которому придется вернуть часть земель и без того истерзанного королевства. Но в его глазах Конде был осиян немеркнущей славой военных походов. Молодой король не мог не восхищаться принцем.

* * *

Марсель сопротивлялся. Марсель был надменным городом и имел сотню причин быть таковым.

Еще в шестом веке до Рождества Христова его основали греки — прославленные воины, купцы и философы, — выбрав для своего поселения край будущего Прованса на берегу Средиземного моря.

Вот уже два года в Марселе не стихало восстание против новых консулов, назначенных королем.

23 января 1660 года герцог де Меркёр из династии Бурбонов снова захватил город. Консулов заменили тремя эшевенами, подчинявшимися лично королевскому представителю, а в марте Людовик XIV въехал в город через брешь в стене со своей орифламмой.

Марсельцы склонили головы, разглядев, благодаря своей особой чуткости, скрытую за спокойным выражением лица государя ярость, и сочли за лучшее окружить его обожанием и почтением, чтобы потом, при случае, обмануть. Их укрепления уничтожили и прислали в город гарнизон из трех полков, приставленных к воздвигнутой в кратчайшие сроки крепости Св. Николая.

* * *

Тулон — в феврале, Марсель — в марте, Оранж — в апреле.

Все они подчинились монарху.

В то же время испанский король сообщил, что он намерен выехать в испанские провинции Страны Басков.

Все приглашенные французы могли также отправиться в путь к «границе», к Сен-Жан-де-Люзу, где короли собственноручно подпишут мирный договор и где состоится свадьба Людовика с инфантой.

СРЕДИ гостей, направлявшихся на свадьбу короля в Сен-Жан-де-Люз, были граф и графиня де Пейрак. Они считались одной из самых знатных и влиятельных семей Лангедока и жили в тулузском дворце Веселой Науки, невероятно сильно влияя на жизнь провинции. Для Анжелики все, что было связано с отелем Веселой Науки, несло счастье. Случалось, она брала на руки сына Флоримона и, танцуя с ним под деревьями в саду или в свете солнечных лучей на террасе, вспоминала, как рождалась и расцветала их с мужем любовь — любовь двух таких непохожих людей друг к другу Анжелике нравилось считать себя пленницей хозяина замка.

Рядом с Жоффреем в их дворце из розового кирпича и светлого мрамора она чувствовала себя под небом Тулузы словно на прекрасном, полном гармонии острове, а не в городе, не в океане неспокойной мирской жизни, то и дело накрывающем ее волнами новостей.

Постепенно слухи о переговорах по поводу подписания мирного соглашения достигли отеля Веселой Науки, и некоторые из них слегка нарушили очарование и умиротворенность жизни Анжелики. Когда речь зашла о том, что не только Мазарини, но и королева-регентша, и король отказываются уступить требованиям Филиппа IV и простить принца Конде, Анжелика вновь почувствовала беспокойство, которое каждый раз вызывало у нее одно лишь упоминание этого имени [42].

Муж сумел унять ее страхи, когда проснувшаяся память подсказала молодой графине, что принц Конде или его сообщник, с которым они вместе плели заговор, подослал к ней шпиона. Жоффрею хотелось видеть в этом простое совпадение — ведь чаще всего именно так и бывает, хотя мы и склонны это отрицать.

Неужели заговорщики воспримут всерьез слова тринадцатилетней девочки, еще не утратившей детской наивности?.. Но даже если и так — то происшедшее потом уменьшило опасность заговора. Мазарини победил. Ему уже больше не нужна та старая история с ядом, чтобы защититься от вчерашних врагов.

Однако спустя некоторое время, когда Анжелика только отлучила Флоримона от груди, муж как-то утром небрежно произнес:

— Мне не хотелось бы вас принуждать, но я буду рад, если каждое утро вы станете принимать это во время еды.

Он разжал кулак, и Анжелика увидела на его ладони маленькую белую пастилку.

— Что это такое?

— Яд… Ничтожно малая доза.

Анжелика посмотрела на мужа.

— Чего вы боитесь, Жоффрей?