Спонсоры. Нет проблем, или Небольшие трансбалканские хроники из страны спонсоров - Жеральдин Бегбедер Страница 10

Хеди родилась в Вене, девятнадцатилетней вышла замуж за фабриканта оружия, австрийского миллионера Фрица Мандля, а потом, после четырех лет неудачного брака, сбежала от мужа-фашиста и из родной страны вообще и сделала впоследствии совершенно фантастическую карьеру шпионки и голливудской кинозвезды. В то же самое время она переживала романтическую любовь к музыканту-авангардисту Джорджу Антейлу, — любовь, невероятным образом совместившуюся с ее шпионской деятельностью. Актриса и музыкант изобрели вместе «Систему секретных сообщений». Точнее, для начала у них возникла идея «прыгающих частот», [22] и они, используя шестнадцать синхронизированных механических пианино, довели до ума созданный ими метод распространения электромагнитных волн без проводов. Это могло найти (и позже нашло) применение в любой системе военной, цифровой или сотовой связи… Словом, эти двое дурака не валяли, именно им мы обязаны тем, что у нас есть мобильные телефоны, Интернет и так далее… А идея оказалась настолько живучей, что и сегодня на ней базируются все глушилки системы спутниковой связи, обеспечивающей защиту правительства в США. Между тем сами эти прежде времени родившиеся гении — Ламарр и Антейл — ни цента за свое изобретение не получили. Хеди, которая могла бы стать миллиардершей, до конца жизни довольствовалась нищенской пенсией Актерской гильдии. Она умерла год назад в Вене, и прах ее упокоился на маленьком венском кладбище. [23]

И вот тут-то настало время вмешаться в эту историю Большому Боссу. Однажды, когда он разыскивал хоть какие-то сведения о голливудской звезде-шпионке, его почти случайно занесло на то самое кладбище, он стал искать могилу Хеди, смотритель поинтересовался, не родня ли господин иностранец усопшей. Тут Большой Босс с немалым удивлением услышал, что отвечает: «Да, а как же!» Смотритель, ни слова не сказав, удалился, но несколько минут спустя вернулся… с погребальной урной. Выяснилось, что прах Хеди Ламарр ни в какой не могиле, а именно в этом сосуде. Донельзя растерянный Большой Босс взял урну и ушел с ней. Продюсера несколько придавила внезапно свалившаяся на него ответственность, и он чувствовал, что обязан отныне заботиться о судьбе драгоценного праха.

— Ничего себе история, а? Что скажешь, Фредди? Чертовски странная история!

— Да… круто, — пробормотал ошарашенный Роберт-Фредди. — Чертовски странная, ты правильно сказал!

После этого Роберта-Фредди стала одолевать навязчивая идея. Он буквально глаз не смыкал по ночам, от рассказа Большого Босса у него просто крыша поехала. И, стоило бывшим собутыльникам столкнуться в коридоре гостиницы, он схватил Большого Босса за рукав:

— Слушай, прикинув так и этак, я понял: надо тебе записать эту историю. Кладбище, урна… Она же знаки тебе посылает, твоя Хеди Ламарр, оттуда, где она теперь. Если эта баба нашла способ скакать по частотам, она способна и волну послать с того света, ну а по волне ты до нее и добрался… И теперь ты хранитель памяти о ней… Да, да, точно!.. Тебе надо написать этот гребаный сценарий, да, точно!

Рука Большого Босса снова щелкает мышкой — и на мониторе возникает черно-белый фотопортрет голливудской кинозвезды.

— Вот вам Хеди Ламарр в пору своего расцвета, — откашлявшись, говорит непритворно взволнованный Большой Босс.

— А урна? Спроси его, что он сделал с урной? — шепчет мне на ухо прагматичный Ален.

— Да, действительно, что ты сделал с урной?

— Урна здесь, со мной.

Его простой ответ приводит нас в замешательство.

И, черт побери, все это оказалось никакой не шуткой и не легендой. Он открывает дверцу письменного стола, достает погребальную урну и аккуратненько ставит справа от компьютера. Вот это да! Ничего себе влипли. В кабинете тихий ангел пролетел, над нами кружится смутно ощущаемый призрак Хеди Ламарр, а Большой Босс, блаженно улыбаясь, наслаждается произведенным эффектом.

— Ладно, — говорит в конце концов Большой Босс и убирает урну с прахом на место. — Это еще не все, но пора приниматься за работу. Я хорошенько подумал и решил, что сделаю этот фильм. Ну а вы-то, вы-то что об этом скажете, Francuzi? — спрашивает он очень серьезно, так впиваясь в нас своими стальными глазами, будто хочет прочесть наши мысли.

Пока не понять, чем все это нам грозит, но сам факт, что Большой Босс пригласил нас к себе и теперь впутывает в свои делишки, кажется мне не слишком-то хорошим предзнаменованием: у него явно в башке какая-то идея насчет нас, а значит, можно опасаться худшего.

— Не знаю, надо подумать…

— Это крупнобюджетный фильм. Ну и как ты собираешься поднять такой проект? — Алену не изменяет прагматичность.

— Вот именно! Много вложишь — много получишь, это закон! А поговорка? «Чем больше — тем лучше». Что, еще не усекли, ребятки?

Нет, мы ничего пока не можем усечь, и тогда Большой Босс раскалывается и выдает нам свой адский замысел целиком. Идея, в общем, проще некуда. Раз уж мы французские режиссеры и сценаристы, нам могут дать грант во Франции, у нас есть имя, есть какие-никакие связи, нам доверяют «Канал+» и «Arte», мы уже делали кое-что для них, короче, если мы присоединимся к проекту, дело будет легче сдвинуть, и все мы неплохо на этом заработаем.

— Весь вопрос в стратегии, в маркетинге, нам нужен кастинг.

Он снова щелкает мышью, и на мониторе появляется Джоди Фостер в обличье Хеди Ламарр. Остается только обратиться к ее агенту через Интернет. Американский рынок — кликни только разок мышкой — и вот он, а с Джоди все будет оʼкей.

— М-да… теоретически это возможно, но беда в том, что никто не доверит мне фильм такого масштаба, — задумчиво отвечает Ален.

Правду сказать, он не слишком ошибается. Если не считать нескольких короткометражек и документальных фильмов, которые нам удалось протолкнуть на кабельное телевидение и которые принесли нам по шестьдесят евро и тридцать центов каждому, а этим едва покроешь расходы на курево за месяц, наш кинематографический опыт в отношении мегабюджетных фильмов несколько ограничен.

— Для этого достаточно малость подсуетиться, а потом — ну кто вам сказал, что мы обязаны снимать это кино? Что нам надо, это получить финансирование по максимуму, а с остальным потом разберемся, — добавляет он, втягивая нас этими своими «мы» и «нам», помимо нашей воли, в собственную авантюру, и изо всех сил бабахает Алена по плечу, словно скрепляя договор печатью.

Мы слегка теряем равновесие. Будущее об руку с Большим Боссом слишком ясно видно: расхищенные миллионы, скандал, Интерпол наступает нам на пятки… И финал: мы вынуждены остаться в Сербии и жить в какой-нибудь глухой деревушке, чтобы не угодить в тюрьму. Неужели мы именно этого хотим?

— Вы все-таки подумайте, Francuzi! Вы подумайте, подумайте хорошенько. От таких проектов не отказываются, такие проекты раз в жизни сами в руки плывут!