Спонсоры. Нет проблем, или Небольшие трансбалканские хроники из страны спонсоров - Жеральдин Бегбедер Страница 11

Ален соглашается, кивает, да, мы подумаем, но я чувствую, что его уже одолевает хандра. Не хочется быть пессимисткой, только ведь и я не вижу ничего конкретного в предложении Большого Босса, никаких четких очертаний на горизонте, а с какой же радости, зная нашего собеседника, я стала бы предполагать, что весь этот разговор не уйдет в песок и что все у нас не останется как было. У Большого Босса через четверть часа свидание с его бухгалтером, нам пора встречаться с Виктором за очередным заездом «Grand Prix-4», ничего лучше на остаток дня уже не придумать.

Проекты Большого Босса — это проекты Большого Босса, в них невооруженным глазом видна присущая ему мания величия, но не надо забывать, что у нас есть и собственные цели, те, ради которых мы приехали в Сербию. Нам надо при поддержке все того же продюсера, а кроме него — цыгана-меломана-миллиардера, игравшего в фильмах Эмира Кустурицы и спонсировавшего кое-какие политические партии, перемонтировать и сократить ряд эпизодов нашей документальной ленты «Золотая труба». А управляться с монтажным столом, принадлежащим Товариществу Капиталистического Производства, как известно, никто, кроме Виктора, не умеет. Снова усадить его за этот самый монтажный стол, да чтобы он работал на нас задарма, совсем не просто, и мы прекрасно понимаем, что ради этого придется жертвовать собой. Нам нужно часами играть в «Grand Prix-4», поглощать на террасе чашку за чашкой турецкий кофе при сорока градусах в тени, гладить Виктора по шерстке, постоянно льстить ему, любить-целовать-к-сердцу-прижимать. Нам нужно то и дело заверять его, что он один, только он один тут на самом деле Большой Босс, что без него эта студия ко всем чертям развалилась бы, не упускать ни единой возможности снова и снова повторять, что он гений, подкармливая его и без того чрезмерно разросшееся эго, причем делать все это лучше при Неше и его парнях. Нам нужно неустанно восклицать: «Ах, что бы мы без тебя делали!», «Без тебя фильму — хана!» (впрочем, примерно так оно и есть), напиваться в стельку ракией с риском впасть в алкогольную кому, ставить на кон свою жизнь, садясь в «мустанга» Дарко, — лишь бы доказать, что «мы все тут с яйцами», при этом ни на минуту не теряя из виду основное: от византийцев можно получить что угодно.

Да, можно — при условии, что ты все перечисленное выдержишь.

Потому что охмурение византийца, уж поверьте, требует закалки и стойкости в любых испытаниях.

После нескольких молчаливых заездов, проходивших при полной концентрации внимания на мониторе, Виктор, как обычно выигравший, — а как ему не выигрывать, если он по десять часов в день не отрывается от этой игрушки? — предлагает нам сделать перерывчик, чтобы выпить кофейку на той самой терраске при тех самых сорока в тени. Нет, сегодня нам повезло: сегодня градусник показывает всего тридцать семь! Такое благоприятное для организма снижение температуры воздуха позволяет нам собрать последние мозги в кучку и попытаться объяснить Виктору снова всю важность и необходимость нескольких сокращений в материале: они-де оживят сюжет нашего, признаться, несколько затянутого фильма, и тогда нам удастся убедить руководство телеканала в том, что пора бы пополнить наш банковский счет, который уже почти полгода как заморожен. Для начальства нужно найти достойные аргументы, а мы уже бог знает сколько топчемся на месте, ни разу толком не затронув самого существенного.

Однако Виктор не дает нам времени самим подойти к проблеме, он нас опережает:

— Ну так что, Francuzi, как поступим с «Золотой трубой»?

И тут же добавляет, что фильм длинный, слишком длинный, и нам надо его сократить по меньшей мере наполовину, если мы хотим, чтобы он смотрелся.

Здесь-то местоимения первого лица множественного числа дают нам фору, нет, положительно, день выдался совсем неплохой!

— Да, конечно… Мы… именно так… мы…

— Мы совершенно с тобой согласны, Виктор, — берет ситуацию в свои руки Ален. — Ты был прав с самого начала. Нам надо вырезать несколько эпизодов. (Подтекст: и только ты один можешь это сделать.)

На наших лицах появляется соответствующее обстоятельствам выражение.

Виктор с глубокомысленным видом хмурит брови:

— Вы сколько еще пробудете в Белграде?

Секунды, прошедшие до этого его вопроса показались нам бесконечными.

— Месяц.

Отвечаю как оно есть, искренне, не задумываясь.

Ох, как лопухнулась…

Виктор делает широкий жест:

— А-а-а… ну, тогда у нас полно времени…

И ссылается на свой более чем перегруженный график, в том числе и на запланированную поездку с Дарко в Гучу, где предстоят трехдневные танцы на столе без минутного протрезвления. Короче, Виктор, как ему свойственно, намерен потомить нас ожиданием. Заниматься делами, когда ему взбредет в голову, когда ему покажется, что пора. Требования производства на телеканале, равно как и проблемы хронометража, связанные с частотами западных кабельных сетей, явно его не интересуют. Ничего мы с монтажом не решили, и я чувствую вдруг, что голова моя становится совершенно пустой. И на меня наваливается такая усталость, какую и вообразить-то невозможно.

Прошло несколько дней. Ладно, если уж честно, мы решили немножко отдохнуть и хоть на какое-то время прекратить наши утомительные посещения ТКП.

Расположенный на двух последних этажах старого дома офис Товарищества Капиталистического Производства представляет собой ультрасовременное служебное помещение с прекрасным видом на Дунай. Все проемы в нем остеклены. Финансировала переустройство партия Милошевича. Сделали ремонт, обставили офис, ориентируясь на «open space» [24] студии «Warner Brothers» в Лос-Анджелесе, разместили на ста квадратных метрах энное количество iMacʼoв. [25] Единственное, что отличает белградскую контору от ее калифорнийской модели, — чистошерстяные ковры (да и то по причине полной невозможности достать в Сербии какой-либо ковер, кроме синтетического) заменили плиткой под мрамор да обставили все отсеки письменными столами из клееной фанеры эпохи Тито вместо предлагавшейся проектом дизайнера мебели из индонезийского тикового дерева Кабинет Большого Босса, где царят лакированный металл и дымчатое стекло, а над солидным директорским креслом с выгравированным на спинке логотипом ТКП висят фотографии голливудских звезд 30-х годов, расположен в глубине и отделен от общего зала застекленной же дверью.

Все это находится на предпоследнем этаже здания, а верхний этаж Большой Босс отвел под гигантскую монтажную, битком набитую весьма впечатляющим оборудованием. Компьютеры с плазменными мониторами всегда включены, и при виде их кажется, что перед нами командно-диспетчерский пункт, которым прямо в полете управляют окончательно свихнувшиеся штурманы. Продлевает всю эту красоту большой балкон. Июльский зной дает о себе знать, и в монтажной — несмотря на наличие пусть и допотопных, но все же кондиционеров — так нестерпимо жарко и душно от щедро льющего лучи сквозь стеклянные стены солнца, что плавятся мозги.