Обнаженные души - Мария Тумова Страница 21

– Как ты мог? Так, так… поступить со мной? Ты же покусился на имущество моего отца, ты разрушил его собственность…

– Имущество? Собственность? – Венсан усмехнулся. – Какие слова!

– Это не смешно, Венсан. Ты практически довел его до разорения, ты это понимаешь?

– А я и не смеюсь, – неожиданно жестко сказал Венсан. – Ты печешься о том, что уничтожен завод твоего отца. А тебе не приходило в голову спросить себя, на чем твой отец делал деньги?

Венсан сделал шаг вперед, в этом споре никто не хотел отступать.

– Винтовки, запалы, пистолеты! Завод обеспечивал потребности немецкой армии.

– И ты решил, что это дает тебе право уничтожить завод?

– Да, я решил, что у меня такое право есть. И даже не право, а обязанность.

– А ты не подумал обо мне?

– А я должен был думать о тебе, вместо того чтобы думать о нашем общем деле?

– Ты не понимаешь, что делаешь, Венсан, – обескураженно сказала она. – Ты не замечаешь, как в своей борьбе уподобляешься фашистам! Ты теряешь свою совесть!

Она хотела было отвернуться, чтобы уйти. Пытаясь остановить ее, возбужденно жестикулируя, Венсан взмахнул рукой.

Сесар мгновенно сделал резкий шаг и встал между ними. Соланж обернулась.

Испанец решительно и твердо смотрел на Венсана. Кара косо усмехнулся.

– Да за кого ты меня принимаешь, Сесар Моралес? – спокойным и тихим голосом спросил он. – Думаешь, я опущусь до того, чтобы поднять руку на хрупкую женщину?

Сесар отступил.

* * *

Соланж стремительно сбежала вниз и выскочила на улицу. Сесар направился следом.

– Соланж! – окликнул он.

Она на миг застыла.

– Соланж, постой.

Он сделал еще несколько шагов, но был по-прежнему далеко.

– Если ждешь благодарности, то зря, – неожиданно резко произнесла она. – Ты тоже был с ними, – внезапно в ее тоне проступили язвительные нотки. – Конечно, ты пошел на это дело без всяких сожалений. А ты чего хотел? Отомстить за то, что тебя лишили места?

Она отвернулась и побежала прочь. Он остолбенел, чувствуя укол ее несправедливых обвинений и собственную вину.

* * *

В следующий раз они встретились на полигоне. Был очередной урок стрельбы. Соланж молчала. Она и дома молчала, но там всем было не до нее.

Наступила ее очередь стрелять. Она взяла пистолет и, почти не целясь, вытянула руку.

– Не так.

Сесар подошел со спины и поддержал правой рукой ее локоть, наклоняясь к ее плечу.

– Ровнее, – его тон был пустым и официальным. Девушка закрыла глаза. На миг ей стало больно, потому что она обидела его. Раздался выстрел. Пуля застряла где-то среди крон сосен. Сесар молча опустил руку. Слезы душили Соланж, и она обернулась.

– Извини. Извини за то, что я тогда сказала тебе… Вам…

– Ничего.

– Нет, Сесар, правда, простите за то, что я была так резка. Я была неправа. Просто я… просто…

– Я все понимаю. Просто это больно.

Она опустила глаза, яркие, живые. Ей захотелось обнять его, а он тепло улыбнулся.

Соланж посмотрела в сторону, разыскивая взглядом Венсана. Он стоял поодаль, равнодушно глядя на слегка тронутые мишени, и выглядел невозмутимым и отстраненным. Временами он был циничен до жестокости. Но в глубине души она понимала, что он был прав.

Ксавье Парийо нашел место помощника в мастерской по ремонту обуви, но в его обязанности входила лишь уборка помещений. Детский труд был востребован в оккупированной Франции, ведь детям платили сущие гроши.

Мальчишка сидел в комнате за длинным деревянным столом и угрюмо пересчитывал монеты. Их было ничтожно мало, не хватило бы даже на приличную еду, а уж об оплате за квартиру можно и не мечтать. Но все равно это лучше, чем ничего. Аренду можно погасить частично и вновь упросить хозяина об отсрочке.

Раскрылась дверь, и вошел Сесар. Встрепенувшись, Ксавье ссыпал монеты в ладонь, но убрать не успел.

– Откуда это?

Ксавье не ответил. Он уже узнавал этот взгляд. Это означало, что Сесар вновь искал работу и вновь безуспешно. Испанец был измучен этими бесплодными поисками. Работы не было, а увечье Сесара снижало его и без того ничтожные шансы.

– Лучше бы учиться пошел, – так и не дождавшись ответа, сказал Сесар и вышел из комнаты.

«Все-таки нужно сказать Венсану», – твердо решил для себя Ксавье.

* * *

Венсан без стука вошел в убогое жилище Сесара. – Чем обязан? – удивился Моралес.

Венсан вздохнул. Он чувствовал себя немного странно и неловко.

– Думаю, довольно трудно было бы подобрать правильные слова. А потому обойдемся без предисловий.

Он достал из кармана стопку банкнот и молча положил ее на стол. Сесар опешил.

– Что это значит?

– Сесар, мы оба знаем, что это значит.

– Пусть я беден, но я горд.

– Избавь меня от этих лекций, будь добр, – Венсан помолчал. – Я знаю, что, если бы предложил тебе работу, это было бы менее унизительно. Но у меня нет работы, у меня есть деньги. А тебе они нужны. Возьми их. Разве в вашем коммунистическом учении не говорится, что все деньги принадлежат народу?

– Не совсем так.

После очередной паузы Венсан устало продолжил:

– Пойми, Сесар, я мог бы просто отдать арендную плату хозяину квартиры, и ты бы ничего не узнал. Но я решил, что так будет честнее. И я не жду, что это изменит твое отношение ко мне. Думай на мой счет все что угодно.

Сесар медленно протянул руку к стопке денег.

– Здесь слишком много.

Венсан пожал плечами.

– Извини, но сумму я не уточнял.

Сесар был серьезен, в подобной ситуации это был удар по его гордости.

– Я обещаю, что, когда закончится война, я отдам все до последнего франка.

– Не зарекайся. Очень может быть, что после войны нечего будет отдавать. Да может статься, что и некому.

* * *

Ева вновь подошла к столику немцев, который был занят практически каждый вечер. Вновь, как и в день знакомства с фон Ваусом, попросила прикурить. И фон Ваус вновь с готовностью чиркнул спичкой. Все за столиком жадно смотрели на нее, на ее черное платье, опоясанное атласным поясом, на ее алые сжатые губы. Все, кроме Эрвина фон Беерхгофа. А она устремила взгляд своих томных глаз именно на него.

– А вы не курите?

Это было чересчур откровенно. Но он удивился лишь на мгновение, а потом лицо его вновь подернулось пеленой равнодушия.