Предательство - Карин Альвтеген Страница 40

Сколько забытых желаний и стремлений она оживила, ворвавшись в его жизнь! Он впитывал в себя ее внимание, как сухая губка.

Когда и где у них с Эвой началось это забвение? Прекращение стараний, небрежное отношение к тому, что у них было? Ведь Эва когда-то олицетворяла все то, что он сейчас нашел у Линды. Или нет? Чувствовал ли он вообще что-нибудь подобное по отношению к жене? И когда они проскочили поворотный пункт, после которого началось движение назад? Или скорее не назад, а в сторону равнодушия. И где он сейчас — у цели? Если так, то почему ему не все равно, когда он представляет ее с другим мужчиной? Или он просто сбежал? Разочарованный тем, что она, возможно, никогда его по-настоящему не любила, не боялась его потерять? Просто продолжала жить с ним из уважения и чувства долга. Невыносимая мысль. Он отчаянно пытался разозлиться и спрятаться за этой злостью, но не испытывал ничего, кроме паники, — реальность рушилась. Он посмотрел на Линду, ему внезапно захотелось, чтобы она его обняла, чтобы поняла, какую боль причиняет предательство, как ему страшно. Больше всего он сейчас нуждается в ее сочувствии.

Глубоко вздохнув, он снова присел на привинченный к стене диван.

— У Эвы есть другой.

Ее напряженно скрещенные на груди руки упали на колени, словно их освободили из смирительной рубашки. Недовольная мина исчезла в мгновение ока.

— Но Хенрик, это же замечательно! Это все решает!

Сначала он ничего не услышал. Нет, слова он услышал — но он никак не мог понять, что они означают.

Ее лицо выражало откровенную радость. Словно она открыла пакет, в котором лежало то, о чем она всегда мечтала, но не надеялась получить.

— Теперь нам не надо скрываться! Если у нее уже есть другой, значит, все получают то, что хотят.

— Но это, похоже, длится целый год.

Слишком хорошо для того, чтобы быть правдой.

Светясь от счастья, она решила все проблемы парой фраз:

— Невероятно. А ты так мучился из-за Акселя, потому что по твоей вине разрушается семья. Ты понимаешь, что это значит? Не ты, а она причина развода! Она изменяла тебе до того, как мы встретились. — И ода к радости в завершение: —Ты наконец свободен!

Она не сможет понять.

А он не сможет объяснить.

Есть другой, он украл его место. Эва предпочла его, потому что считает его привлекательнее, интереснее, умнее, достойнее.

Лучше.

Целый год тот, другой, ходил вокруг, зная, что у него все преимущества, и слушая рассказы о бедном Хенрике, который ни на что не способен, от которого больше нечего ждать. Которого нужно вычеркнуть. Трусливый мерзавец не решался выйти на свет и прятался за кулисами его жизни, полностью ее при этом контролируя. Подкрадывался то здесь, то там — пока сам он, как дурак, бегал и унижался на всеобщем обозрении.

Внезапный гнев заставил его встать.

— Ты не понимаешь, что я говорю! Речь не о чувстве вины! Черт, целый год она действовала у меня за спиной. Целый год! Трахалась с двадцатипятилетним уродом и скрывала это!

Неожиданный взрыв эмоций заставил ее в удивлении замолчать, и пауза так затянулась, что он успел пожалеть о сказанных словах. Меньше всего ему сейчас нужен конфликт.

Для конфликта требуется смелость.

Сердитым жестом она запахнула халат на груди.

— А ты? Ты чем занимался последние семь месяцев?

Да. Что он мог ответить? Честно говоря, он уже не знал.

— Хотя, конечно, это совсем другое дело. Я по крайней мере двадцатидевятилетняя уродка.

Он снова опустился на диван.

— Прекрати.

— А что бы ты хотел от меня услышать?

Он понятия не имел. Поэтому сидел молча, покуда глухой рокот двигателя в машинном отделении перемалывал его отчаяние.

— Ты, наверное, хочешь, чтобы я тебя как-то утешила?

Я люблю вашу жену, а она любит меня.

— Прости, но у меня нет ни малейшего желания. И откровенно говоря, не совсем понимаю, зачем это надо делать, если ты мне, конечно, не врал все это время.

Она встала с кровати, вытащила из сумки свитер и надела его. Быстрые беспокойные движения — ей, как и ему, хотелось немедленно исчезнуть отсюда. Он заметил, как она вытерла рукой левую щеку, направляясь в ванную. Она так верила и надеялась. Он так рвался сюда и столько всего обещал. Его захлестнула волна нежности. Меньше всего ему хотелось причинять ей боль, кто как не она заслуживает немного счастья после всего, что ей пришлось пережить. Но, к собственному изумлению, он понял, что не готов исполнить ее мечты.

У двери в ванную, не глядя на него, она остановилась:

— Вечером я уеду обратно из Турку.

Переступила порог, после чего закрыла и тщательно заперла дверь.

В детском саду ничего не напоминало о прошедшем собрании. Черстин позаботилась, чтобы все шло как обычно, но Эву задержала в дверях и еще раз поблагодарила за то, что с ее помощью им удалось погасить задетые чувства и предотвратить слишком бурную реакцию родителей. Эва, смущенно улыбнувшись в ответ, заверила, что сделала лишь то, что считала правильным.

Аксель сидел на заднем сиденье. Она не сказала родителям, почему решила к ним заехать. Что ей не просто захотелось выпить кофе. Что на самом деле ей нужны деньги в долг. Большая сумма. Мысль о том, что ей придется все объяснить, признаться, что Хенрик собирается бросить ее ради другой женщины, вызывала глубокий стыд.

— Мама, смотри, что мне сегодня дали. Посмотрев в зеркало заднего вида, она заметила в руках у Акселя что-то красно-коричневое.

— Какая красивая штука. А кто тебе ее дал?

— Я не знаю, как его зовут.

Как сказать отцу и маме, что Хенрику она больше не нужна, не разбив при этом их родительские иллюзии? Она знала, что их это оскорбит так же сильно, как и ее. Может быть, даже сильнее. А ей меньше всего хотелось бы их разочаровать. После всего, что они для нее сделали, что им удалось дать ей.

Ей самой уже не удастся дать это своему сыну.

— Ты не знаешь, как его зовут? Он из другой группы?

— Нет, он большой. Он такой, как ты.

Странно, что сменщик Линды делает детям подарки.

— Он работал сегодня в саду?

— Нет, он стоял у забора рядом с лесом, я качался на качелях, а он меня позвал и сказал, что хочет дать мне что-то интересное.

Машина замедлила ход, Эва сама не заметила, как нажала на педаль тормоза.

— Дай мне посмотреть.

Он протянул коричневого медвежонка с красным сердечком на животе.

— Что он еще сказал?