Колыбелька из прутиков вербы - Галина Артемьева Страница 48

– А возраст?

– Возраст – это его плюс, Варь! Огромный плюс в моих глазах. Я сейчас понимаю, что для меня важнее всего верность. Тогда можно жить долго, спокойно и счастливо. Нет верности – нет жизни. Так я устроена. Совсем недавно это поняла. Вот у меня с моим мужем столько было всего хорошего, прекрасного. Но я сейчас из-за всего, что произошло, о хорошем даже вспомнить не могу, плачу сразу. У меня самое драгоценное потеряно – мои воспоминания. Вот этого жаль. А если бы мы жили в верности, да, кто-то из нас ушел бы раньше, это жизнь. Но другой, кто остался бы, хоть воспоминания берег. Понимаешь, о чем я?

– Да, – кивнула Варя, – конечно.

– Если мы проживем с Франтишком двадцать лет в добре и доверии, мне будет что вспомнить. И, кстати, откуда знать, чей черед придет раньше?

– А помнишь, он про проблемы свои писал? – затронула деликатную тему Варя.

– Мне сейчас не до того, – махнула рукой Наташа. – Мне знаешь как видится полное счастье? Чтоб сидеть в обнимку с человеком, которому полностью веришь, и тупо смотреть какой-нибудь триллер. Или детектив. Чтоб там было страшно, а нам – нет. Потому что мы рядом. И нам тепло. Вот такое счастье. Думаешь, этого мало?

– Нет, – сказала Варя, – наоборот. Это очень-очень большое счастье. И еще чтоб все были здоровы, кого любишь.

– Само собой, – подхватила Наташа, – и чтоб мир повсюду. Во всем мире – мир.

* * *

Наступила осень. Золотая, как принято говорить об этой поре.

Варя сидела с родителями на даче. Стол был накрыт, естественно, продуктами собственного приготовления: салаты, капустные котлетки, картофельные оладушки, сметана от молочницы.

– К чаю будут сырники! – объявила мама, – ну, приятного аппетита. Ешь, Варюша, ешь, доченька.

Мама погладила Варю по руке.

– Господи! Худая-то какая! Одни косточки! – разжалобилась она. – Не кушаешь, наверное, ничего. Хотя что там кушать, одна отрава повсюду…

Варя накрыла мамину руку своей ладонью и пристально посмотрела на родителей: сначала на отца, потом на мать.

– Слушайте внимательно, дорогие, что я вам сейчас скажу.

У мамы в глазах мелькнул испуг. Ее друг-профессор приучил ее к мысли, что от младших поколений можно ждать только чего-то сокрушительно ужасного. Папа тоже насторожился.

– Слушайте, не перебивайте и делайте, как я скажу, – медленно и внятно продолжила Варя.

Мамина рука под ее ладонью затрепетала.

– И не волнуйтесь, – велела дочь. – Ничего плохого и страшного не случится. Короче, у меня будет внук. Или внучка.

Родители недоуменно встрепенулись.

– То есть внук или внучка – это, конечно, у вас. А у меня – ребенок. Сын или дочь. До родов узнавать не собираюсь, потому что это неэкологично. Так, мам?

Мама смотрела во все глаза, боясь пошевельнуться.

– Но у меня условие. Я собираюсь вынашивать ребенка в любви и покое. Это такое мое условие, понимаете? Поэтому вы поедете послезавтра со мной в Москву. Оба. И подадите заявление в загс. Зарегистрируете свои отношения.

– В понедельник в загсе выходной, – быстро отреагировал папа. – Я уже пытался, Варюша. Я узнавал.

– Значит, мы во вторник поедем. И вы подадите заявление. И попросите как можно скорее вас расписать, так как до этого уже сто лет были женаты, а теперь у вас будет внук, и дочь требует любви, покоя и полной семьи. По состоянию здоровья.

– Поедем во вторник, – очнулась мама. – Какой разговор! Поедем во вторник. И будем настаивать, чтобы прямо сразу и расписали. Чего нам думать, да? И так всю жизнь вместе прожили.

– Конечно, – подтвердил папа. – Меньше думаешь, лучше спишь.

– Вот именно, – иронично подтвердила будущая бабушка и, словно не смея радоваться, тихо спросила, взглянув на Варю:

– У ребенка будет только наша семья? Только мы с папой и ты?

– Нет, мамочка, все будет, как ты любишь, по всем правилам: два дедушки, две бабушки и мама с папой.

– А папа – он кто? Он – знает? Он не против?

– Папа за. Руками и ногами. Все знает. И с вами мечтает познакомиться. Вот распишетесь, и устроим общую встречу. С родителями его. О свадьбе можете поговорить. Только мирно, дружно и по-семейному, а не как дикие разведенные люди.

– Все будет по-семейному! – почти хором заверили родители.

– Варя! – растроганно произнес папа. – Варя! Тебе пить нельзя, а я бы сейчас выпил! Ты такая молодец, Варюшка! Ты нам всем новую жизнь начала и подарила!

– И я выпью! – встрепенулась мама. – А то ведь испугалась поначалу. Ты так строго заговорила, у меня сердце упало.

– И правильно испугалась, – подтвердила Варя. – А вдруг внук у вас вырастет и человеком-пауком станет. Научится у внука профессора и пойдет по стенам лазать.

– Наш не станет, не-а. Я его научу за яблонями ухаживать, картошку сажать. Кролики будут, козочку доить вместе станем. Труд делает из человека человека. Облагораживает, – немедленно включилась в любимую тему мама.

– Какую козочку, мать, ты подумай только! Ему учиться надо будет! Чему он в деревне научится… – начал было папа.

И тут они все втроем переглянулись и рассмеялись.

– У вас столько планов на одного человека. А он еще совсем маленький. Ему надо спокойно вырасти. Родиться здоровым. И не налетайте сразу на одного. Лучше я потом вам еще рожу. Вон Маруся третьего ждет. А у меня только первый.

– Надо догонять подругу! – велел папа.

– А ты давай ешь, ешь, доченька. Худенькая, смотреть больно. Тебе теперь за двоих, – радостно запричитала мама.

– А вы пейте за наше общее здоровье, вы же собирались! – напомнила Варя.

Ну что? Все условия были поставлены. Выполнение гарантировалось. Можно было продолжать жить спокойно и счастливо. Хоть какое-то время.