Черное солнце - Юрий Луговской Страница 76

Вдруг к ним прикоснулись теплые сухие губы. Гульсум не открывала глаза и позволила Диме губами вытереть слезы. Комок в горле растаял. Она открыла глаза и улыбнулась Диме в ответ.

— Пошли пить кофе? — сказал Дима.

— Пошли.

Гульсум попросила ее не провожать, еще совсем не поздно. А живет она недалеко, на Беговой улице. Дима обрадовался, ведь он живет совсем рядом, в районе «Сокола», он проводит ее, он не хочет так быстро с ней расставаться. После того невинного поцелуя около церкви они неожиданно друг для друга перешли на ты. Потом как будто опомнились, рассмеялись, но решили теперь не возвращаться к официальному обращению. «Сухое „вы“ сердечным „ты“ она, обмолвясь, заменила», — процитировал тут же Дима.

— Зачем мы перешли на ты? За это нам и перепало. Среди молвы и суеты. А что-то главное пропало, — ответила Гульсум.

— Ерунда, ничего не пропало, — уверенно сказал Дима. — У нас с тобой ничего не может пропасть, Гульсум. Правда? — Он посмотрел ей в глаза.

— Наверное, — она несколько секунд выдерживала взгляд, но потом опустила глаза. — Я пойду.

— Я позвоню. Если не посадит ФСБ.

— Не посадит, — засмеялась Гульсум.

— Не дамся. Теперь уж точно не дамся. Ладно, пока, — Дима слегка тронул ее за плечо.

Гульсум пошла по направлению к дому. Улыбка еще несколько минут держалась на ее лице, но когда она посмотрела на свое окно, тут же исчезла. В окне горел свет.

Еще днем она считала, что не подвержена перепадам настроения. И вот за несколько часов оно изменялось раз пять. Только что она чувствовала себя чуть ли не самой счастливой, а потом вдруг ощутила животный страх оттого, что увидела свет в своем окне. Хотя ясно, кто это мог быть — Борис или кто-то из его компании. Она знала, на что шла. Никаких иллюзий. Надо преодолеть все эмоциональные всплески и стать холодной и равнодушной.

— Ты нарушаешь инструкции, — услышала она из кухни голос Бориса, как только вошла в квартиру, открыв дверь своим ключом.

— У него брат — рок-музыкант. Я решила, что он может мне помочь. Вывести на нужную тусовку, — спокойно ответила она. Гульсум-Никита вступила в свои права, и от другой Гульсум, которая плакала под колокольный звон, не осталось и следа. Перед Борисом стояла холодная, расчетливая девица, для которой не существует ничего, кроме ее дела, ее цели. И ей в этот момент нравилось быть такой.

— Да? Рок-музыкант, говоришь? — Борис отхлебывал чай, курил, стряхивая пепел в блюдце, и с подозрением смотрел на девушку. — Ты хочешь сказать, что как мужчина он тебя не интересует? Ты позвонила ему только для того, чтобы поговорить о его брате.

— Да, — спокойно глядя в глаза Борису, сказала Гульсум.

— Ты врешь, — вздохнул Борис. — Врешь красиво и спокойно. Этому тебя хорошо научили, я знаю. Ну ладно, в конце концов сближение с ним не помешает. Если ты будешь делать дело, то можешь с ним и переспать. Но его не трогай ни при каких обстоятельствах. За него мне сразу горло перережут.

Гульсум стояла и молча слушала.

— Что стоишь? Садись. — Гульсум села. — Ну, попей чаю, что ли, или кофе, — сказал Борис.

— Нет, спасибо, я не хочу.

— С ним пила?

Гульсум кивнула.

— Где?

— В кофейне.

— Что узнала?

— Брат — рок-музыкант, в Италии сейчас работает, с танцовщицами.

— В Италии? — переспросил Борис.

— В Италии. Он так сказал.

— Понятно. А где в Италии?

— Я не спрашивала.

— Ладно, намучаюсь я с тобой, чувствую. Ох, намучаюсь. — Борис затушил окурок о блюдце. — Но с этой деревней работать невозможно. Они в метро заходят — их сразу менты вычисляют. По глазам, по походке. А Ленка, которая с тобой была, слишком на шлюху похожа, да она такая и есть, ее тоже все время тормозят, везде, на каждом шагу. Ей только в лесу стрелять. И боевиков обслуживать. Что она успешно и делает. А ты образованная, интеллигентная, вон врача какого подцепила. Ладно. — Борис встал. — Выжми его по максимуму. Пусть выведет тебя на друзей брата, на рокеров, только на известных. Не на шпану какую-нибудь. На тех, что будут выступать. Узнаешь, когда репетиция будет у них в «Лужниках», должна быть, ну, или их операторы должны туда идти звук строить. И доложишь мне. Сразу же. Пиши мой мобильный. В телефон пиши.

Гульсум послушно занесла номер Бориса в свой телефонный справочник. Теперь у нее был модный мобильный телефон, дорогой, с диктофоном и мини-фотокамерой, со множеством функций.

— Давай сюда спутниковый, он тебе больше не нужен.

Гульсум прошла в комнату и вынесла Борису большую трубку спутникового аппарата. Борис бросил его себе в сумку.

— Жду звонка. Даю тебе неделю. Времени у тебя полно. Ясно?

— Ясно, — ответила Гульсум.

— Все, пошел. Закрой за мной. — Подходя к двери, он оглянулся. — И не шляйся по Москве одна. Мало ли что. Сиди дома. Вон у тебя все есть, телевизор, магнитофон. Видик нужен? Хочешь видик — купи. Денег у тебя море.

— Мне не нужен видик, — отчеканила Гульсум. Борис внимательно посмотрел на нее, вздохнул (да, непростой ему экземпляр попался) и сказал: — Как хочешь. Дело твое. Закрывай.

И вышел на лестничную клетку. Гульсум закрыла за ним дверь, прошла на кухню и открыла форточку — проветрить после его курения.

Она налила себе чай, но только поднесла чашку ко рту, как тут же чуть не опрокинула ее — рука дрожала. Чай пролился на стол, она взяла тряпку и вытерла. Вот тебе и сверхчеловек, подумала она. Прошла в комнату, легла на диван и стала спокойно следить за своими мыслями, которые роились в ее голове и одна выталкивала другую.

Дима, Борис, теракт, рокеры, колокола, кофейня… В ее мозгу проносились картины и звучали обрывки фраз. Потом она долго вспоминала лагерь в пустыне. Вспоминала Хасана, его удары, все приемы, которые она знала, вспоминала Катрин, Лену. И опять Диму, и опять задание Бориса — все разузнать о друзьях его брата, рок-музыкантах, подружиться с ними, узнать, когда репетиции рок-фестиваля, и доложить ему.

Что делать? Как быть? С чего начать? Или не начинать ничего вовсе? А что тогда? Пуля в лоб? Пистолет он ей выдал красивый. Стрелять она умела прекрасно, а в себя-то уж точно не промахнется. Но нет, это она всегда успеет.

Гульсум долго лежала на диване, глядя в потолок, и наконец поняла, как ей поступить. Она будет решать проблемы по мере их поступления, как она однажды прочитала в умной психологической книжке. Она не будет думать ни о чем. Будет жить как животное. Руководствоваться сегодняшним днем и сегодняшней целью. Спокойно следовать указаниям Бориса и в то же время делать что хочет она, то есть встречаться с Димой. Это аморально? Ну и пусть. Она использует Диму? Как? Так, что через друзей его брата получит нужную ей информацию? Но какая разница, через кого она ее получит?