Приятель - Дэвид МакГроги Страница 8

Невозможно было не задержать на этом футляре взгляд и не восхититься его изяществом и элегантностью. К тому же я не ожидал увидеть ничего подобного. Не мог даже смутно представить, кто бы мог мне это прислать, что там внутри и по какому случаю такой подарок. Я открыл крышку, сдвинул тонкий слой обертки и обнаружил под ней невероятно гладкий на ощупь, неприлично роскошный шелковый галстук с рисунком: десятки маленьких рыбок синхронно плывут на голубом фоне. Все это окончательно сбило меня с толку.

Я прощупал пальцами весь футляр, стараясь выудить оттуда (простите за невольный каламбур) какое-нибудь объяснение, поскольку до сих пор мне казалось, что все это – сплошное недоразумение или же галстук просто доставили не по адресу. Ничего не нашел. Тогда я снова пошарил под оберткой бандероли и наконец отыскал маленький конвертик, в котором лежала открыточка с надписью «Спасибо» на лицевой стороне. «И часто со мной такое бывает?» – спросил я себя. Я сделал кому-то приятное, причем совершенно не помню, кому и что. Внутри открытки больше ничего не было – ни словечка от производителя, ни единой фразы, написанной отправителем.

Впрочем, из конверта выскользнул и упал на пол, кружась, как праздничное конфетти, кусочек белой бумаги длиной не больше трех пальцев и шириной чуть больше пальца. Я подобрал его и прочитал единственное предложение, напечатанное на машинке: «Спасибо вам за то, что заставили меня улыбнуться».

Вот как. Ни подписи, ни пояснений, ни уточнений.

Я непременно хочу сообщить, что не собирался серьезно относиться к получению слишком дорогого подарка от тайной поклонницы, пожелавшей остаться неизвестной. Я хочу заявить, что стою выше подобных глупостей и единственным охватившим меня в тот момент чувством (если это вообще можно назвать чувством) была досада из-за грозившей неловкости: рано или поздно объявится какой-то человек – скорее всего, женщина – и будет ожидать от меня бурных изъявлений горячей признательности.

Но хватит хныкать. Пусть знают все: у меня, Брайана Макгрори, имеется тайная обожательница. В ту минуту, перечитывая записку и ощупывая нежнейший галстук «Эрмес», я снова почувствовал себя подростком, глупое лицо которого частенько освещала широкая бессмысленная улыбка. Из кухни вышел Гарри, пристально посмотрел на меня, склонил голову набок, словно желая спросить: «Ну, и что ты здесь стоишь с таким смешным лицом?» День тогда был теплым, стояло начало весны, только-только закончилась очередная унылая бостонская зима. Все вокруг было пропитано ароматом ожидания чего-то приятного, а теперь еще и весьма вероятного. В высокое окно лились потоки солнечного света. В голове я перебирал всех знакомых мне женщин, будто просматривал слайды, на которых одно хорошенькое личико сменялось другим. Ни одна не казалась возможным кандидатом, но в принципе мне подошла бы любая из них. Вряд ли стоит придавать всему этому такое большое значение, но, когда получаешь весьма дорогой подарок от тайной поклонницы, мир вдруг начинает казаться очень милым и многообещающим.

Не то чтобы я до той минуты считал жизнь унылой. Совсем наоборот. Ну, объясню, как умею: вскоре после того, как снова стал одиноким мужчиной, я постепенно пришел к выводу, что одиночество вполне меня устраивает. Я наслаждался относительной тишиной и покоем. Меня согревало ощущение независимости. Я пользовался преимуществом получать лестные предложения от многих.

Однако если говорить честно, то первый год после развода был для меня ужасным. Развод, на мой взгляд (думаю, многие со мной согласятся), знаменует собой первую серьезную неудачу во взрослой жизни, грубое отрезвление от сказок о безоблачном супружестве, симпатичных ребятишках и удачной карьере. Сказки счастливо завершаются обычно следующей картиной: в один прекрасный день ты разгуливаешь по берегу моря, поблизости от собственного летнего коттеджа, в своем любимом хлопчатобумажном свитере, и весело болтаешь с невероятно здорово сохранившейся женой – о множестве разнообразных фондов, которые учредил для своих внуков. А на деле ты чувствуешь себя этакой Эстер Прин с громадной алой буквой «Р» [5], потому что все вокруг перешептываются: «Он разведен. Держись от него подальше. Подпорченный товарец». В общем, весь тот год я провел в сплошном тумане, пытаясь снова найти себя и свой путь в жизни.

Однажды вечером я сидел в баре с женщиной, с которой время от времени встречался, чтобы распить бутылочку вина в приятной обстановке. Мы заговорили о жизни – ее, моей, о своих мечтах и неудачах, – и тут я упомянул о том, что развод за плечами создаст для меня огромные препятствия, если я когда-нибудь пожелаю снова вступить на стезю семейной жизни.

– Ты вообще-то нормальный? – поинтересовалась она, сердито нахмурившись, а рыжие волосы, которые мне очень нравились, запылали, кажется, еще ярче. – Что ты такое несешь?

– Ну, понимаешь, один раз я уже прокололся, – растолковал я ей. – Женщин это должно настораживать.

Она посмотрела на меня уже без недоверия, но с сочувствием, причем во взгляде отражалось не желание утешить меня, бедняжку, – скорее, он говорил: «Ты просто тупица, ничего в жизни не смыслишь».

– Дурак ты, – наконец сказала она вслух, скорчив соответствующую мину. – Ты же сейчас в самом выгодном положении, как ни посмотри. Раз ты разведен, значит, готов брать на себя ответственность и не принадлежишь к тем неудачникам, которые ни за что не пойдут под венец, потому что боятся огорчить этим свою мамочку. К тому же у тебя нет детей, которые могли бы сильно осложнить отношения с женщиной.

Итак, новая жизнь стала меня вполне устраивать. Работе я мог отдавать столько времени, сколько хотел. Меня приглашали на обеды в новые и самые шикарные рестораны Бостона. В тиши кабинета я мог писать романы, отрываясь от них только для прогулок с Гарри, которым по-прежнему всегда был рад. Бывали дни, когда я входил в свой кабинет в начале вечера, а выходил из него, когда весь наш огромный дом уже погружался в ночную тьму, и Гарри посапывал в своем любимом уголке в прихожей.

Что касается работы в «Глоуб», то она меня только радовала. Через год после разрыва с Кейтлин редакция направила меня в Вашингтон, корреспондентом при Белом доме. Там я впервые стал обладателем недвижимости, приобретя себе очень симпатичное бунгало в центре Джорджтауна. Задняя стена – стеклянная – выходила на окруженный высокой стеной внутренний дворик-патио. Просто рай. Я объездил и Соединенные Штаты, и чуть ли не весь мир, освещая поездки президента Билла Клинтона, регулярно публикуя статьи, знакомясь со многими интересными людьми. Мои материалы не сходили с первой полосы «Глоуб». В те времена Интернет еще только начинал создаваться, а в центре внимания были газеты, и я без всяких колебаний тратил денежки «Глоуб»: на авиарейсы бизнес-классом, на номера в лучших отелях мира, на рестораны, способные вызвать слезы восторга у любого гурмана.