Хит - Тара Мосс Страница 17

— В самом деле? Он что, несовершеннолетний? — Это серьезно подрывало ее версию о том, что у жертвы была связь с подозреваемым. Хотя чего только не бывает.

— Кажется, да. По словам клиента, у мальчишки уже были неприятности с законом. Во всяком случае, так ему сказали в полиции.

Собрать информацию по несовершеннолетнему преступнику было непросто.

— Не хочу задавать слишком много глупых вопросов, но, если полиция уже задержала человека, подозреваемого в убийстве, почему клиент хочет заново все расследовать? Он объяснил? — не унималась Мак.

Мэриан открыла свои карие глаза и впилась в нее взглядом.

— Это не твоя работа — интересоваться, почему нас наняли. Клиент готов заплатить тебе за неделю, а то и больше, работы. Работа легальная. Это все, что нам нужно знать. Он особенно щепетилен в отношении конфиденциальности, тебе понятно? Так что никаких деталей насчет личности клиента от меня ты не узнаешь.

— Да, понятно.

— Особенно щепетилен, — повторила Мэриан, словно прочитав мысли Мак.

— Если он не хотел, чтобы я знала, кто он, тогда зачем ты мне рассказала?

Мэриан хитро улыбнулась:

— Потому что знала, что в первую очередь ты начнешь тратить оплаченное клиентом время на выяснение личности того, кто тебя нанял.

Мак рассмеялась. Мэриан была права.

— Итак, теперь ты знаешь. Так что начинай работать.

— Последнее…

— Да?

— Ты сказала, что жертва оставила клиенту «послание, которое его обеспокоило». Что это было за послание? — Макейди прищурилась.

— Вчера Меган позвонила ему на личный номер и извинилась за то, что не смогла выйти на работу по причине плохого самочувствия. Она сказала, что на вечеринке ее кто-то накачал наркотиком, и еще добавила, что хочет рассказать ему нечто важное.

Нечто важное…

— Но ей так и не удалось это сделать. Грубелаара на работе не было — он остался дома, так что прослушал сообщение только сегодня утром, когда пришел в офис, а вскоре после этого узнал о том, что помощница убита.

Мак повела бровью. И сразу же решил обратиться в частное детективное агентство.

— Хорошо. Я берусь, — заявила Мак, чувствуя, что голова уже пухнет от множества вопросов, оставшихся без ответа. Ей необходимо было выяснить как можно больше о Тобиасе Мерфи и Меган Уоллас, и начинать она собиралась с обращения к простейшим и надежным источникам: местному телефонному справочнику и всезнающему Интернету.

Может быть, она любила воду. И просто хотела окунуться.

Тобиас Мерфи настолько ослаб, что не чувствовал своего тела. Его сотрясала крупная дрожь, от которой стучали зубы. Он не мог спать. Крепко обхватив себя руками за плечи, он пытался унять дрожь, но это не помогало.

Почему это не проходит?

— Криста!

Поток воспоминаний ворвался в сознание Тобиаса. Вместо комнаты с белыми стенами, куда Тобиас был заточен, он увидел сцены из своего детства, в размытых красках и зернистых очертаниях, как на исцарапанной пленке черно-белого кино. Изображение постепенно стиралось. Голоса заглушались металлическим скрежетом. Он услышал, как его мать зовет свою двухлетнюю племянницу, Кристу. «Криста!» Увидел линолеум кухонного пола, ручки кухонных шкафов. Ползком он забрался под кухонный стул и спрятался там, выставив вперед свои полные ножки. Заметив присохшую царапину на голени, выглядывающую из-под пластыря, он сковырнул ее. Мать вернулась на кухню, продолжая поиски. «Криста!» Он подполз к матери и потянул за подол длинной юбки, но мать ничего не сказала. Он крепче вцепился в подол, и его белые пальчики утонули в цветистой ткани.

— Криста, миленькая! Где же ты? — звала мать.

Она постояла некоторое время, а он обхватил ее ноги, зарывшись лицом в мягкую ткань юбки.

— Криста!

Ее голос изменился, когда она увидела бассейн на заднем дворе дома. Лицо ее передернулось, она зажала рот рукой и вырвалась из капкана его рук. Маленький Тобиас не смог ее удержать. Словно разноцветное облако она понеслась по тропинке к бассейну. Тобиас, поспешив за матерью, догнал ее в тот момент, когда она, мертвенно-бледная, уже балансировала на бортике бассейна.

И тогда она нырнула.

Тобиас долго и мучительно старался отогнать эти воспоминания, но сейчас он был слишком слаб, дрожь не унималась, и он не мог совладать с ней. Криста лежала где-то далеко внизу, на дне — не двигаясь, не дыша, — и это было плохо, очень плохо. Тобиас не понимал, что это означало, знал только, что случилось что-то очень-очень страшное и уже никогда не будет так, как прежде.

Стоп!

Он вдруг ощутил прикосновение холодных мокрых рук Кристы Гаррисон — двухлетней мертвой Кристы, навсегда оставшейся крохой.

Стоп!

Испытав смятение, Тобиас открыл свои воспаленные глаза. Конечно, Кристы здесь не было. Его окружала больничная белизна: накрахмаленные белые простыни, белые стены, белые полы, обработанные хлоркой, белая дверь с маленьким зарешеченным окошком.

Тело Тобиаса, мокрое от пота, дрожало, как будто сражалось с невидимой враждебной силой, затаившейся глубоко в сознании. Но враг не сдавался — он был угрожающе реальным, могущественным, он проник в эту комнату, в эти стены, заполняя собой все пространство, каждую пору, придумывая все новые трюки для больного воображения. Заставляя Тобиаса дрожать, дрожать, дрожать, заставляя вспоминать.

Откуда им знать? ОТКУДА ИМ ЗНАТЬ?

Сознание снова показывало Кристу и его мать, которая больше уже никогда не встанет с постели, не покормит его завтраком, не поможет ему одеться. Его мать, которая была и которой уже никогда не будет. Дрожь, дрожь, дрожь. Для него мать ушла навсегда. Это было плохо, очень плохо, и больше никогда не будет по-прежнему.

Откуда им знать, что для него лучше?

ОТКУДА ИМ ЗНАТЬ?

Все равно уже никогда не будет так, как прежде.

В час сорок дня пятницы Симон Астон нервно прохаживался возле бара «Равеси», все еще надеясь, что Уорвик ОʼКоннор явится на встречу. Он прождал его почти час, и терпение уже было на исходе. Уорвик, этот мелкий гангстер, которого, как ошибочно полагал Симон, ничего не стоит держать в узде, теперь как сквозь землю провалился; и, хуже того, он не отвечал на звонки Симона.

Симон был в панике.

Ну, давай же, мерзавец, сними свою треклятую трубку.

В портфеле Симона лежали двадцать тысяч долларов и кое-какая мелочь. Все наличными. Свои пятнадцать тысяч он уже успел отложить. Если бы Уорвик объявился, то получил бы двадцать кусков, и, может, это отбило бы у него охоту своевольничать, заставляя Симона жалеть о том, что он его когда-то нанял.