Обладание - Тасмина Перри Страница 5

Я стала просматривать отчетность, представленную его женой, ведя пальцем вниз по странице.

Донна Джой, особа тридцати четырех лет от роду, адрес в Челси, демонстрировала большие расходы и невысокий личный доход, что, впрочем, характерно для женщины в ее положении.

В документе было множество страниц, но я наметанным глазом выхватывала самые важные детали.

– «Ежегодные расходы на ленч: 24 тысячи фунтов», – пробормотала я вслух.

– Она любит суши, – заметил Мартин.

Я подняла голову, и глаза наши встретились. Я подумала о том же.

– Она утверждает, что совершенно неспособна к трудовой деятельности. Умственная слабость, – отметила я.

В ответ Мартин лишь негромко фыркнул.

– Она когда-нибудь работала?

– Когда мы познакомились, она была управляющей магазина одежды, но уволилась сразу же после того, как мы поженились. Она заявила, что хочет заняться самообразованием, и потому мне пришлось оплатить множество курсов. Главным образом по искусству. Я открыл для нее студию. Она там работает, но в свете грядущего развода предпочитает не называть свои занятия работой.

– Она продает свои произведения?

– Изредка. Честно говоря, она занимается этим скорее ради собственного удовольствия, но ей это нравится. Ее картины достаточно хороши.

Лицо его смягчилось, и я обнаружила, что спрашиваю себя: а как же в действительности выглядит его жена? Теперь я могла с легкостью представить ее себе. Красивая, богемного вида… ухоженная, вне всякого сомнения.

У меня появилось такое чувство, будто я хорошо знаю ее, хотя мы никогда не встречались.

– И все остальное, что перечислено здесь… это все?

– Вы хотите спросить, не скрываю ли я что-нибудь?

– Я действительно должна знать обо всем. Пособия, счета в офшорной юрисдикции, участие в акционерном капитале, трасты. Нам не нужны никакие сюрпризы. Кроме того, она требует проведения судебно-бухгалтерской экспертизы вашей деятельности.

– Ну, и что вы об этом думаете? – поинтересовался наконец Мартин. Я отметила про себя, что его сорочка отличается прямо-таки снежной белизной.

– Ваша жена молода, но во время замужества она поддерживала очень высокий уровень жизни. Браки, подобные вашему, мы именуем браками средней продолжительности. Ее претензии выглядели бы основательнее, будь вы женаты, скажем, свыше пятнадцати лет, и напротив, представлялись бы весьма шаткими, если бы ваш союз продлился менее шести лет.

– Итак, мы находимся в серой зоне, которую так обожают законники.

– Денежное содержание менее обеспеченного супруга в этой стране довольно щедрое. Как правило, переговоры начинаются с требования равной доли. Но мы можем заявить, что в действительности она не способствовала повышению вашего общего благосостояния и что ваше предприятие не является имуществом, нажитым в браке. – Я вновь пробежала глазами дело, проверяя еще одно соображение. – Детей у вас нет. Для нас это хорошо.

Я вновь подняла на него глаза, сообразив, что не должна была говорить ничего подобного. Откуда мне знать, а вдруг их брак распался из-за невозможности создать полноценную семью? Это одна из тех вещей, в которых я никогда не могла быть уверена как адвокат по разводам. Я знала, что люди хотят развестись, и давала им советы, как добиться желаемого. Но при этом на вопрос «Почему они этого хотят?» ответа у меня не было никогда, если не считать расплывчатых обвинений в супружеской неверности или неадекватном поведении. В сущности, я не имела ни малейшего представления о том, почему люди, некогда искренне любившие друга, начинали с той же искренностью друг друга ненавидеть.

– Мы настроены на соглашение без ссор и скандалов, – заявил Дэвид.

– Полностью вас поддерживаю, – кивнула я.

– Как вы полагаете, на какой раздел имущества я могу реально рассчитывать?

Мне не хотелось называть конкретные цифры, но Мартин Джой был из тех клиентов, которые ожидают получить четкие ответы на свои вопросы.

– Мы начнем с разделения семьдесят на тридцать и отсюда будем танцевать.

Я отложила в сторону ручку, чувствуя себя уставшей и измотанной и жалея о том, что пригубила вино с содовой в обеденный перерыв.

Мартин покачал головой, глядя в стол перед собой. Я-то думала, он обрадуется тому, что мы сумеем избежать дележа активов пятьдесят на пятьдесят, но он выглядел потрясенным и подавленным.

– Что будет дальше?

– Первое распорядительное слушание состоится через десять дней.

– На нем будут приняты какие-либо решения?

В ходе всего нашего совещания он выглядел собранным, но теперь в его поведении начали проявляться первые признаки тревоги.

Я покачала головой.

– Название говорит само за себя. Боюсь, речь пойдет исключительно о предварительных процедурах.

– Отлично, – неуверенно проговорил он.

Снаружи уже стемнело. Он встал, собираясь уходить, и поддернул манжеты своей сорочки, чтобы те не выглядывали из рукавов пиджака. Сначала один, потом другой. После этого он взглянул на меня.

– Еще увидимся, мисс Дей. Я буду ждать новой встречи с вами.

Я протянула ему руку и, когда его пальцы сомкнулись вокруг моих, вдруг поняла, что тоже буду ждать возможности увидеться с ним снова.

Мне нравилось возвращаться домой на автобусе, но совсем не потому, что я страдала клаустрофобией и ненавидела метро. Автобус номер 19 шел из Блумсбери и довозил меня до Ислингтона. Откровенно говоря, это был не самый быстрый способ добираться до работы и обратно, но я неизменно предпочитала именно этот маршрут. Я любила прогуляться по Флит-стрит и Кингсуэй до автобусной остановки, чтобы проветрить мозги, проходить мимо красных телефонных будок у Олд-Бейли и церкви Святого Климента Датского, особенно когда ее печальные колокола вызванивали старинную колыбельную «Апельсины и лимоны». Сев же в автобус, я принималась наслаждаться видами и звуками города. Впервые приехав в столицу, я могла целыми днями кататься на автобусе 19-го маршрута, прижавшись лицом к стеклу и глядя, как мимо проплывает город: Сэдлерс-Уэллс [3], перемигивающийся огоньками «Ритц», фешенебельные бутики на Слоун-стрит, а потом вниз по Чейнуок и мосту Баттерси-Бридж. Передо мной представала дистиллированная версия того, что мог предложить город, и все по цене единого проездного билета «Трэвелкард». Это был Лондон моей детской мечты.

Опустившись на сиденье и вытирая кончиками пальцев влагу со стекла, я мельком подумала, а не стоило ли мне приложить чуточку больше усилий и отпраздновать свой день рождения по-настоящему. Даже Дэвид Гилберт, трудоголик, какого свет не видывал, полагал, что я возьму выходной, чтобы погулять и повеселиться. Но я не видела причины нарушать свой еженедельный распорядок только из-за того, что стала на год старше. Одним из недостатков моей работы всегда была нехватка времени на личную жизнь. Вокруг Темпла имелось множество пабов, как и людей, с которыми можно пропустить стаканчик, но я всегда придерживалась той точки зрения, что, если хочешь сделать свою работу хорошо, ради нее приходится чем-то жертвовать.