Не плачь, моя леди - Мэри Хиггинс Кларк Страница 56

– А Сида ты не встречал в тот вечер?

Можно ли верить выражению удивления на его лице?

– Нет. А Сид тоже там был?

Все кончено, твердила себе Элизабет. Она позвонила Скотту Элшорну. Шерифа на месте не оказалось. Может, они чем-то могут помочь ей? Нет. Она попросила передать, чтобы тот перезвонил. Отдаст ему магнитофон и микрофон Эльвиры Михан и со следующим же рейсом улетит в Нью-Йорк. Немудрено, что всех так раздражали бесконечные вопросы Эльвиры. Почти всем было что скрывать.

Брошь-солнышко. Элизабет уже прятала ее в сумку, когда вдруг спохватилась, что последнюю кассету так и не прослушала. Ей вспомнилось, что брошь была на Эльвире и в кабинете «С».

С трудом Элизабет извлекла кассету из крошечного углубления. Если Эльвира так тревожилась из-за коллагеновых уколов, может, она оставила микрофон включенным на время процедуры?

И правда оставила. Элизабет прибавила громкость, приложила магнитофон к уху. Начиналась кассета с разговора Эльвиры в кабинете с медсестрой. Медсестра говорит ей о валиуме, щелчок двери. Ровное дыхание Эльвиры, снова щелчок двери… Немного глуховатый, неотчетливый голос барона, уговаривает Эльвиру не волноваться, он приступает к уколам; щелчок двери, прерывистое дыхание Эльвиры, ее попытки позвать на помощь, она задыхается, снова щелчок двери и бодрый голос медсестры: «Ну вот и мы, миссис Михан! Готовы к процедуре красоты?» И тут же растерянная, на грани паники, медсестра кричит: «Миссис Михан! Что такое?! Доктор…»

Пауза и голос Хельмута, рявкающего приказы: «Расстегните халат! Кислород!» Глухие удары, видимо массирует ей грудь, приказывает принести внутривенное. И вошла я, подумала Элизабет. Барон пытался убить ее. Лекарство, которое он ей вколол, – специально для этого. Постоянные повторения фразы о «бабочке, парящей на облаке», ее попытки вслух вспомнить, где же она слышала ее раньше, то, что называла его сочинителем… Возможно, Хельмут воспринимал это как игру в кошки-мышки? Еще надеялся, что как-то удастся скрыть от Мин правду о пьесе, о том, что швейцарского счета больше не существует?

Снова и снова Элизабет прослушивала последнюю ленту. Что-то там есть, чего она никак не может уловить. Но что? Что ускользает от нее?

Сама не зная, чего ищет, она перечитала заметки, которые набросала, когда Хельмут описывал смерть Лейлы. Глаза ее то и дело утыкались в одно предложение. Но это же неверно!

Если только не…

Словно измученный альпинист в нескольких шагах от закованной в лед вершины, Элизабет снова кинулась к записям, сделанным с лент Эльвиры.

И обнаружила ключ.

Который всегда лежал под рукой, поджидая ее. А тот человек догадался, как близко подобралась к правде Элизабет?

Да.

Она вздрогнула, припомнив его вопросы, казавшиеся такими невинными; собственные взволнованные ответы, таившие для него угрозу.

Рука метнулась к телефону. Она позвонит Скотту. И тут же отдернула пальцы от диска. Что она ему скажет? Доказательств нет. И никогда не будет.

Разве только она сумеет спровоцировать его на активные действия…

Больше часа Скотт просидел у постели Эльвиры, надеясь услышать что-то еще. Потом тронул Вилли за плечо.

– Я скоро. – Он увидел Уитли на посту медсестер и направился за ним в его кабинет.

– Хочешь сообщить мне что-то, Джон?

– Нет. – Доктор сидел рассерженный и озадаченный. – Не люблю загадок. У нее был крайне низкий уровень сахара в крови. А поскольку она не страдала жестокой гипогликемией, приходится подозревать, что ей вкололи инсулин. Под каплей крови оказался явный след укола. Если фон Шрайбер заявляет, что не колол ее, дело тут нечисто.

– Какие у нее шансы?

– Трудно сказать. Слишком рано судить, пострадал ли мозг. Если у нее хватит силы воли очнуться, может быть, муж выходит ее. Пока что он ведет себя правильно. Рассказывает, как долетел на частном самолете, как они будут обставлять дом. Если она слышит, у нее появится стимул выздороветь.

Кабинет Джона выходил в сад. Скотт подошел к окну, ему хотелось ненадолго остаться одному, все обдумать.

– Мы не можем доказать, что миссис Михан стала жертвой покушения. И не можем доказать, что мисс Сэмюэлс – жертва убийства.

– Да, оснований мало.

– А это означает, что если даже мы сумеем вычислить, кому мешали эти женщины, кому хватило наглости убивать в Спа, – нам все равно ничего не доказать.

– Это скорее по твоей части, но я согласен.

Напоследок Скотт спросил:

– Миссис Михан все время старается что-то сказать. У нее получается одно слово «голоса». Человек в ее состоянии способен говорить осмысленно?

– По-моему, она еще в глубокой коме, – пожал плечами Уитли. – Точно сказать, что она в сознании, нельзя.

Скотт побеседовал в коридоре и с Вилли. Эльвира планировала написать серию очерков для «Нью-Йорка Глоб». Редактор велел ей раздобыть как можно больше информации о частной жизни знаменитостях – этим объясняется дорогой магнитофон в ее сумочке. Скотту припомнился град вопросов в тот вечер за обедом. Он терялся в догадках, что Эльвира могла узнать ненароком, сама не понимая. Во всяком случае, мотив покушения проглядывается явно – если покушение было.

На пять часов у него была назначена встреча с мэром в Кармеле. По рации в машине он узнал, что дважды звонила Элизабет. Второй звонок – срочный.

Опять придется отложить встречу с мэром; чутье подсказывало – надо торопиться в Спа.

В окно Скотт увидел: Элизабет звонит по телефону. Дождавшись, когда она положит трубку, он постучал. Поджидая ее, он пригляделся к девушке. Тени от послеполуденного солнца ложились на ее лицо, подчеркивая высокие скулы, широкий чувственный рот и блестящие глаза. Будь я скульптором, я бы попросил ее позировать. Внешность не просто красивая – утонченная.

Скоро она превзойдет Лейлу.

Элизабет передала Скотту пленки. Показала блокнот со своими пометками.

– Пожалуйста, Скотт, – попросила она, – послушай эти записи очень внимательно. Вот эта поразит тебя. – Она показала на кассету, которую вынула из броши-солнца. – Прокрути несколько раз. Любопытно, уловишь ли ты то, что послышалось мне.

Подбородок ее решительно вздернулся, глаза горели.

– Элизабет, что ты задумала?

– Я должна кое-что сделать. То, что могу только я.

И, несмотря на требования Скотта, открыть больше она не пожелала. Вспомнив, он сообщил ей, что Эльвире удалось выговорить одно слово.

– Голоса. Для тебя в этом есть смысл?

– Не сомневайся! – мрачно усмехнулась Элизабет.

Тед сорвался из Спа ранним утром. К пяти часам он еще не вернулся. Бартлетту явно не терпелось улететь в Нью-Йорк.