Не плачь, моя леди - Мэри Хиггинс Кларк Страница 57

– Приехали, называется, сюда ради того, чтобы подготовить защиту Тедди, – ворчал он. – Надеюсь, он соображает, что суд начинается через пять дней? Если не хочет встречаться со мной, зачем мне тут торчать?

Зазвонил телефон, Крейг метнулся к трубке.

– Элизабет! Какой приятный сюрприз! Да, все правда… Хочется надеяться, что мы еще сумеем убедить окружного прокурора принять заявление с признанием вины, но в общем- то… Нет, насчет обеда мы еще не договаривались… Разумеется, с тобой не возражаем… Ах, это! Ну, не знаю. Сейчас это как-то не смешно. И Теда всегда злило… Прекрасно… Увидимся за обедом.

Домой Скотт ехал, опустив окна, наслаждаясь прохладным океанским ветром. Было приятно, но он не мог отделаться от дурного предчувствия. Элизабет что-то задумала, и инстинкт твердил ему – это что-то опасное.

Слабая пока еще дымка затягивала побережье. Скоро она превратится в густой туман. Свернув за угол, Скотт въехал на подъездную дорожку симпатичного коттеджа в квартале от океана. Уже шесть лет он приезжает в пустой дом, и каждый раз его охватывает тоска по Дженни, которая больше не ждет его. Он всегда обговаривал с ней свои дела. Сегодня он задал бы ей несколько гипотетических вопросов. Как по-твоему, есть ли связь между гибелью Доры Сэмюэлс и комой Эльвиры Михан? Забрезжил и еще один – существует ли связь между двумя последними происшествиями и убийством Лейлы?

И наконец: Дженни, что, черт побери, задумала Элизабет?

Для прояснения мозгов Скотт принял душ. Переодевшись в старые брюки и свитер, сварил себе кофе и положил на гриль гамбургер. Садясь за еду, он включил первую ленту Эльвиры.

Слушать он начал в четверть пятого. В шесть его блокнот, как у Элизабет, испещряли пометки. В четверть седьмого он услышал ленту, запечатлевшую покушение на Эльвиру. «Сукин сын этот Шрайбер! – бормотнул он. – Все-таки это он вколол ей что-то. Но что?» Может, начал коллагеновые инъекции и заметил, что с нею неладно? Ушел и сразу вернулся с медсестрой.

Скотт прокрутил кассету еще раз и еще. И наконец уловил, чего добилась Элизабет. Некая странность голоса барона, когда тот разговаривал с Эльвирой Михан в первый раз. Глуховатость, гортанность… да, голос поразительно отличается от его же голоса пару минут спустя, когда Хельмут кричал приказания медсестре.

Позвонив в больницу, Скотт попросил доктора Уитли. Вопрос к нему был лишь один.

– Как по-твоему, укол Эльвире был сделан профессионалом?

– Случалось мне видеть весьма небрежные уколы, сделанные хирургом высшего класса. Ну а если доктор делал укол с целью нанести вред миссис Михан – возможно, он нервничал.

– Спасибо, Джон.

– Пожалуйста.

Скотт подогревал кофе, когда позвонили. Быстро подойдя к двери, он распахнул ее – на пороге стоял Тед Винтерс.

Помятая одежда, грязное лицо, спутанные волосы, на руках и ногах краснеют свежие царапины. Тед неуверенно шагнул в комнату и упал бы, но Скотт его поддержал.

– Скотт, ты должен мне помочь! Тут ловушка! Клянусь, Скотт! Я старался и старался, но не сумел. Не смог заставить себя!

– Полегче… полегче… – Скотт обнял Теда и довел до кушетки. – Ты же сейчас отключишься… – Он щедро плеснул в бокал бренди. – На, выпей!

После нескольких глотков Тед провел рукой по лицу, словно пытаясь стереть дикую панику. Попытка улыбнуться не удалась. Тед ссутулился от усталости. Выглядел он сейчас совсем юным, незащищенным и непохожим на расторопного делового президента корпорации. Двадцати пяти лет как не бывало. Скотту казалось, он смотрит на девятилетнего мальчугана, бегавшего с ним когда-то на рыбалку.

– Ел сегодня? – спросил он.

– Не помню.

– Тогда медленно допей бренди. Не торопись. А я принесу тебе кофе и сэндвич.

Он подождал, пока Тед управится с сэндвичем.

– Вот так. А теперь рассказывай.

– Скотт, я никак не врублюсь в происходящее. Знаю только одно: я не мог убить Лейлу таким образом, как мне пытаются внушить. Сколько бы свидетелей ни выползло из темноты. Что-то тут не так.

Тед наклонился вперед, глаза его умоляли.

– Скотт, ты же помнишь, как мама боялась высоты?

– И у нее были на то причины. Твой мерзавец папаша…

– Он не терпел ее страхов, – перебил Тед, – потому что видел – у меня развивается та же фобия. Однажды, когда мне было лет восемь, он заставил ее выйти на балкон пентхауса и смотреть вниз. Она расплакалась. Крикнула: «Пойдем, Тедди», – и мы направились обратно в комнату. Так этот сукин сын схватил ее, поднял высоко над перилами и держал так. На высоте тридцать восьмого этажа! Она плакала, вырывалась. Я цеплялся за него, бил. Но он отпустил ее, только когда бедная потеряла сознание. Попросту бросил ее на пол балкона и пригрозил мне: «Если увижу, что ты трусишь, то тебе не миновать того же!»

Тед сглотнул, голос у него сорвался.

– Новый свидетель утверждает – я проделал такое с Лейлой. Сегодня я пробовал спуститься со скалы в Пойнт-Сер. Я не смог! Просто не сумел заставить себя подойти к обрыву. Ноги не слушались.

– Под влиянием стресса люди способны на многое.

– Нет и нет! Если б я убил Лейлу, то как-то по-другому. Я уверен. Но заявлять, будто я – хоть пьяный, хоть трезвый – мог держать ее над перилами… Сид клянется, что я сказал ему – Лейлу с балкона бросил мой отец. Может, он и раньше знал про этот случай с отцом. Может, врут все. Скотт, мне обязательно надо вспомнить, что происходило со мной в тот вечер…

Скотт сочувственно разглядывал Теда – безнадежно понурые плечи, измученный вид. Видно, бедняга весь день терзался, стараясь заставить себя подойти к краю обрыва, сражаясь с собственным демоном в поисках правды…

– Ты рассказал им про это, когда тебя допрашивали по поводу гибели Лейлы?

– Нет. Это показалось бы нелепым. Я строю отели, мы внушаем людям, что им хочется иметь балконы, и вдруг… Я всегда ухитрялся избегать балконов, не привлекая внимания.

Темнело. По лицу Теда, точно невольные слезы, бежали капли пота. Скотт включил свет. Комната ожила – удобная мягкая мебель, подушки, которые вышивала Дженни, высокое кресло-качалка, сосновый шкаф. Тед ничего не замечал вокруг; запертый в мире, куда его загнали свидетельства других, на грани тюремного заключения на двадцать, а то и тридцать лет. Он прав, решил Скотт. Надежда одна – вспомнить тот вечер.

– Как тебе лучше – гипноз или пентотал натрия?

– Не важно… Главное, чтобы подействовало…

Скотт снова позвонил в больницу Джону Уитли.

– Ты что, Джон, никогда домой не уходишь? – удивился он.

– Иногда случается. Вообще-то как раз сейчас и иду…

– Боюсь, Джон, еще нет. У нас опять неотложный случай.

Крейг с Бартлеттом шагали к главному особняку. Они специально пропустили «коктейли», сейчас последние гости разбредались с веранды под приглушенный звон гонга, возвещающий обед. Под прохладным ветром с океана паутина лишайников, свисающая с гигантских сосен на северной стороне курорта, ритмично и торжественно раскачивалась, подсвечиваемая цветными фонариками, разбросанными по саду.