Конвейер смерти - Николай Прокудин Страница 3

— Товарищ лейтенант, в кяризе какое-то странное шебуршание! Послушайте! — окликнул меня из зарослей Лебедков.

— Сержант, может быть, вода течет, это ведь своеобразная система водоснабжения. Но могут и «духи» перебегать к нам в тыл. Чего прислушиваться! Тащи две дымовые гранаты и РГО! Сначала гранату кинь, а потом «дымы», — распорядился я. Не дожидаясь, пока он их принесет и не заглядывая внутрь, я бросил во чрево колодца «эфку». Граната, ударяясь о стенки, полетела вниз. Раздалось несколько шлепков по глине, а затем гулкий взрыв.

Лебедков повторил бросок, но более аккуратно. РГОшка взрывается сразу при ударе, поэтому сержант выпустил гранату из ладони точно над центром жерла кяриза. Мы отскочили за стену. Бух-бух! Гулко охнуло подземелье, и следом за эхом вверх взметнулись на излете осколки. Если их выбросило даже сюда, то и «духам» досталось. Не хочется смотреть вниз: есть шанс получить оттуда очередь в лицо. Я, вообще, не люблю разглядывать, что там, в глубине кяриза. Сооружения, конечно, занятно сделаны. Строились многие века. В мирное время в иной ситуации я бы их исследовал, но только не сейчас.

Юрка проколол дырки в дымовой мине, вставил запал, дернул за шнур дымовую гранату и швырнул вниз. Через пару минут клубы черного и белого дымов поднялись до уровня края колодца, который напоминал проснувшийся вулкан.

— Юрик! Возьмите доски, вон ту рогожу и прикройте выход. А то мы тут задохнемся от этой дряни, — заорал на сержанта спустившийся с крыши Бодунов.

— Нам тут вонь мешает, а представляешь, какой «кайф» ловят в штольнях «духи»! — засмеялся я, похлопав по плечу прапорщика. — Даже вошки и блохи на них подохнут! Вместе с хозяевами! Игорек, все, что есть, дымовые гранаты в подвал и в колодцы, может, вытравим их, как крыс. Оставим без воздуха. И над выходом растяжки надо поставить, а то ночью какая-нибудь сволочь, полуживая, вылезет и нас порежет.

Не торопясь, мы опять осмотрели окрестности. Добавили новых «подарков» для обитателей подземелья, да так много, что от стелящихся по виноградникам дымов и самим дышать стало нечем.

* * *

— Где замполит? — услышал я крик радиста.

— Тут я! Чего нужно? — отозвался я, высовываясь из десантного отделения, где лежа переваривал сытный обед и дремал, прячась от полуденного зноя.

— Ротный вызывает на связь!

— Ох-хо. Что ему не спится? Давай наушники.

Я взял радиостанцию и пробормотал:

— Слушает «Анкер-300».

— Молодец, что слушаешь. Храпишь, наверное, как сивый мерин? — насмешливо спросил Сбитнев.

— Зачем так, открытым текстом на весь эфир? Тем более что обвиняешь голословно. Нет, не сплю, беседую с бойцами, — ответил я, окончательно очнувшись от сна.

— Хватит болтать с пулеметчиками. Садись быстрее на броню и мчись «пулей» ко мне!

Вот черт, не даст отдохнуть! Садись, езжай! А зачем — не сказал! Не вздремнуть, не отдохнуть, не расслабиться.

— Зибоев! Бери пулемет и забирайся на БМПешку. Будешь меня охранять. Лебедков, заводите машину! — скомандовал я сержанту.

— Понял вас, командир! Вещи с собой брать? — поинтересовался Лебедков.

— Нет! Скорее всего быстро вернемся. Это Сбитневу что-то в голову взбрело! — Я потянулся до хруста в костях и крикнул Бодунову:

— Игорек, я уезжаю на командный пункт, к ротному, без меня не скучай!

Прапорщик оторвался от прицела «Утеса», помахал рукой и вновь припал к окуляру. Он уже битый час высматривал жертву. Но никак не мог найти затаившихся врагов в этой сплошной зеленой массе. Скорее сам дождется ответной пули снайпера.

— Игорь, хватит хищничать, схлопочешь пулю, лечить не будем. Лекарства дорогие! — сказал я, надевая нагрудник и набирая гранаты.

Бодунов помассировал шею, потряс руками, помял плечи и, перекатившись по крыше, спрыгнул вниз.

— Никифор! Ты меня бросаешь на произвол судьбы? Надолго?

— А кто его знает, что Сбитневу надо!

— Нас и так только одиннадцать, а ты четверых забираешь! — проворчал взводный.

— Ты предлагаешь мне идти пешком и одному? Или согласен дать провожающим пулеметчика? — ухмыльнулся я.

— Да нет, я ничего не предлагаю. Но с двумя БМП как-то веселее, чем с одной.

— Вот и мне ехать на машине будет весело. Ничего, мы там не заночуем. Скоро вернусь. В карты я с ротным резаться не буду. Вовка — шулер! Всегда норовит обжулить, честно он просто не в состоянии играть. Наверное, донесение какое-нибудь составить и подать нужно, а сам думать и мозги напрягать не хочет. Для этого, вероятно, и вызывает.

— Да, Никифор! Насчет твоей шуточки про дороговизну лекарств: я в них не нуждаюсь, и, думаю, всю жизнь покупать не придется. Год начальником медицинского склада был, для себя, детей и внуков запасы «затарил».

— А спирт был? — удивился я.

— Нет! Чего не было, того не было. Был бы спирт — вы бы меня в Афгане не увидели. Я бы тогда «отмазался» от кадровиков! — вздохнул прапорщик. — Я, кстати, в Союз в командировку уезжаю после рейда. Вызов пришел в прокуратуру явиться.

— Какую прокуратуру? Почему раньше молчал?

— Обыкновенную, военную. Окружную. Недавно этот бывший мой склад сгорел, черт бы его подрал! Я уже в Афгане воевал, и на той должности после меня еще пара человек прослужили. А отчего он сгорел — не понятно, но подозревают всегда хищение. Теперь следствие идет, а я фигурант. Сказать о повестке никак не решался. Честно говоря, складу сам бог велел загореться. Ах! Жалко, что у меня до сих пор нет «Красной Звезды», как у тебя, Ник! Почему я не награжден?

— А ты чаще пьяным начальству попадайся. Мы ведь как только с рейда возвращаемся, так ты в первый же вечер нажираешься и в историю какую-нибудь встреваешь. Сколько твоих наградных листов Ошуев рвал собственноручно?

— Три. Два на медаль и один на орден, — вздохнул прапорщик. — Ох, как пригодился бы орден сейчас! Орденоносцы первыми под амнистию попадают.

— А что, действительно много стащил добра? Признавайся!

— Да что я мог оттуда взять? До меня большая часть украдена была. Я, не желая оказаться крайним, рапорт написал и в Афган уехал. На проклятом складе лет пятнадцать один старый прохиндей обитал. Стопроцентный хохол! А я, молодой, совсем зеленый, после школы прапорщиков прибыл. Вроде имущество как положено принимал. А недостача оказалась на пять расстрелов! Этот гад после того, как мы днем стеллажи проверяли, ночью с бойцом-кладовщиком ящики и коробки с места на место таскал и переставлял. С караулом договаривался, вскрывал помещение и передвигал, менял местами, создавал видимость полного комплекта. Спиртом там давным-давно и не пахло. В бутылях для спирта вода оказалась! Обманул, сволочь старая! Когда я солдата на дембель провожал, он мне во всем признался. Выпили, поговорили по душам, боец и проболтался. Я, конечно, ему в морду дал, а самому — хоть вешайся! Что-то постепенно сумел списать, что-то восполнить. Осталось недостачи только на две смертных казни. Три года я мучился и решил сбежать. Нашел для замены молодого прапора и обманул его.