Фамильное привидение - Ирина Арбенина Страница 28

«Да это же Ропп появился!» — осенило Светлана Дмитриевну.

Она подошла к двери соседа и прислушалась…

Тишина.

Но ведь ей ясно только что слышалось пощелкивание суставов, которым старик, как всем было известно, мог извести любого!

Светлана Дмитриевна потихоньку, костяшками пальцев, постучала в дверь:

— Борис Эдуардович?

Ответом была тишина.

Вернулся? И лег спать?

Женщина постучала опять. Погромче…

И снова в ответ тишина.

И тогда она нажала ручку двери.

Но дверь была заперта.

Светлана Дмитриевна поежилась…

Надо сказать, что темнота гулкого коридора, освещенного лишь в самом конце, у входной двери, лампочкой, начинала действовать ей на нервы.

В общем, они уже довольно давно оставались здесь, в этой квартире, только вдвоем со стариком Роппом…

Квартиру расселяли, новые жильцы в опустевших комнатах больше не появлялись… И, надо признаться, пустынные выселенные комнаты странным образом действовали на нервы.

А после того как еще исчез и ее сосед, Светлана Дмитриевна и вовсе чувствовала себя достаточно неуютно.

Это была не просто большая квартира, это была большая пустая квартира.

Чувствуя, как зябнут ноги — у двери старика был невероятный холод, — женщина протянула руку наверх и нащупала над дверью, на узком выступе, ключ.

Это было место, где Ропп обычно оставлял ключ, чтобы по стариковской рассеянности не потерять его где-нибудь на улице.

Он не боялся этого делать… «Красть у меня все равно нечего!» — любил повторять сосед.

Когда Ропп возвращался домой, он доставал ключ, открывал дверь…

И вот сейчас ключ по-прежнему лежал на месте.

А в комнате Роппа — Светлана Дмитриевна ясно это слышала! — кто-то только что был.

Именно оттуда слышалось знаменитое ропповское пощелкивание суставов.

— Борис Эдуардович? — совсем осевшим от волнения голосом позвала Светлана Дмитриевна.

Но теперь не слышно было и этого ужасного хруста.

Светлана Дмитриевна даже нерешительно оглянулась на висевший в коридоре телефонный аппарат. Может, позвонить?

Но что она скажет милиции? Еще привлекут за ложный вызов…

Ей уже сказали там, когда она позвонила и сообщила, что ее сосед не появляется, чтобы попусту не отнимала у занятых людей время, а подождала месячишко-другой и уж потом, если так уж хочется, подавала заявление…

Светлана Дмитриевна не могла с уверенностью утверждать, что ей так уж хотелось, — и подавать заявление не стала.

Вот и теперь она решила все-таки пока не звонить…

Светлана Дмитриевна похолодевшими пальцами сняла с выступа над дверью небольшой ключ.

Щелкнул замок…

И дверь со скрипом, конечно, — у старика вообще все скрипело и щелкало — старость, как известно, не радость! — открылась в темную комнату.

Светлана Дмитриевна на ощупь нашла выключатель около двери.

Но свет отчего-то не включился.

На подкашивающихся от ужаса ногах соседка Роппа стояла на пороге темной комнаты…

Углы комнаты таяли в темноте… только из-за ее спины из коридора падала узкая слабая полоска света.

Прямо перед Светланой Дмитриевной в нескольких шагах был письменный стол, за которым обычно работал Ропп…

И на нем, как обычно, лежала раскрытая книга.

Но на сей раз ее раскрытые веером страницы будто даже чуть подрагивали, как будто их только что листали…

Было ощущение, что человек, который ее читал, только что встал из-за стола.

— Борис Эдуардович? — позвала женщина.

Она понимала, конечно, что это глупо: как он мог находиться в запертой снаружи на ключ комнате?

Комната подтвердила ее подозрения в собственной глупости — ответила тишиной, абсолютной тишиной.

Светлана Дмитриевна сделала несколько шагов на негнущихся от страха ногах вперед, к письменному столу.

Теперь раскрытая книга была перед ней.

Светлана Дмитриевна заглянула в нее.

Посреди страницы что-то темнело.

Это было пятно.

Точнее, пятнышко…

И оно чуть вроде бы поблескивало… Поблескивало влажно в слабом свете, падающем из-за спины Светланы Дмитриевны.

Женщина протянула руку и осторожно дотронулась кончиком указательного пальца до странного пятна.

И, вздрогнув, в ужасе отдернула руку…

Пятно, как ей показалось, было влажным.

Она поднесла кончик пальца поближе к глазам и… Чуть не закричала, пятясь и торопясь покинуть комнату Роппа.

В своей комнате, на свету она внимательно оглядела ладонь.

Странное пятно оставило на пальце едва заметный бурый след.

Очевидно, что это была кровь.

* * *

«Глинищеву все-таки не следует совсем сбрасывать со счетов… — рассуждала сама с собой Светлова. — Какой там Алена назвала адрес, когда вызывала такси для старушки родственницы? Декабристов, дом двенадцать, квартира двадцать три?»

Память Светлову еще никогда не подводила.

Одинокие пожилые дамы обычно страдают от недостатка общения — хлебом не корми, дай с кем-нибудь поболтать. Кроме того, они бывают чрезвычайно сентиментальны.

На том и строился нехитрый Анин расчет.

Однако кошка, которую Светлова подобрала на улице возле дома на улице Декабристов и держала трепетно на руках, когда звонила в квартиру двадцать три, не произвела на хозяйку, открывшую Ане дверь, особого впечатления.

— Нет, это не моя, — сухо заметила пожилая, тщательно причесанная дама.

— А приютить вы ее не могли бы? Хотя бы временно… А то на улице холодно.

— Не могли бы. Я кошек не люблю. Как Антон Павлович Чехов, — добавила дама, явно прикрываясь авторитетом классика.

— Как же быть?

— Да оставьте вы ее на лестнице… У нас тут есть одна кошатница безумная в подъезде — не волнуйтесь, мигом подберет. Для нее кошкой больше, кошкой меньше — уже не имеет значения, все равно сбилась со счета.

— Да-а? — недоверчиво протянула Светлова.

— Да.

— Понимаете, я-то сама не могу ее взять… Тороплюсь. Просто тут по делам проходила мимо… Я из отдела социальной помощи одиноким старикам, — ненароком обронила Аня.

— А что, есть такой отдел? — удивилась дама. — Как мило!