Мое злое сердце - Вульф Дорн Страница 10

«Моя лучшая подружка». С одной стороны, я была безумно рада нашим хорошим отношениям – это было единственное, что осталось у меня из прошлого, – но, с другой стороны, я чувствовала пустоту в своем сердце. Одинок ли ты, узнаёшь лучше всего тогда, когда у тебя больше двухсот френдов в фейсбуке, а в настоящей жизни ни одного. Никого, с кем можно срочно встретиться и поговорить или просто побыть вместе.

«Моя лучшая подружка». Разумеется, мамусик ею и была для меня. Но она была еще и моей матерью. Я просмотрела ленту друзей, почитала новости, большинство из которых приглашало на какие-то детские игры, и обнаружила, что 17 человек удалили меня из друзей. Как мило. Никого из них я не встречала в реале. С большинством я познакомилась на интернет-форумах для таких, как я. Там люди называют себя придуманными никами, например «Королева Психов», «Темные Мысли» или «Ничего-болыие-не-хочу-85».

Там мы делились друг с другом своими психологическими заморочками, обсуждали медикаменты и их побочные действия, обменивались мнениями, каких психиатров мы считаем хорошими, а каких дерьмовыми. Изредка мы сообщали свои настоящие имена и заводили дружбу в соцсетях. Но это были ненастоящие друзья. По крайней мере не такие, о которых каждый мечтает. Все они были такими же фриками, как я.

Да, меня в школе так и называли: «Фрик!» В смысле те, кто обращал на меня внимание. Для большинства после возвращения из клиники я превратилась в пустое место. Будто я внезапно стала невидимкой. Последний удар нанес наш директор. При каждом удобном случае Мистер Корректность напоминал, насколько наша фаленбергская гимназия открыта миру и толерантна. Но все это были лишь пустые слова. От этого открытого миру и толерантного сноба я узнала, что означает слово «стигмат» [6]. Когда было решено, что я достаточно психически стабильна и могу снова посещать занятия, директор пригласил мою маму на разговор. Очень срочный разговор, подчеркнул он. Он наверняка не рассчитывал, что я буду сопровождать мамусика, потому что долго ходил кругами, раскрасневшись, с каплями пота на лбу, пока наконец не разродился. Было ли необходимо, спросил он, чтобы я возвращалась именно в свою прежнюю школу? Не будет ли после моего нервного срыва – что за дурацкое выражение! – новое окружение лучше для меня?

Поначалу мы с мамой по своей наивности решили, что его волнует мое психическое здоровье. Но вскоре поняли, в чем тут дело. Мама надавила на директора, и он сознался, что некоторые особенно заботливые родители боятся отправлять своих «деток» в одну школу со мной. Это показалось мне настолько диким, что я замерла с открытым ртом. У меня перехватило дыхание. Эти «детки» – а ни один из них не позволил бы назвать себя этим словом! – были все моего возраста. И все они меня знали. До того момента, как я обнаружила мертвого Кая и меня отправили в психушку, мы вмести сидели на занятиях, вместе отдыхали, ходили в походы, танцевали на дискотеках и давали прикурить жителям городка.

Совместное времяпрепровождение доставляло нам удовольствие. У меня со всеми были хорошие, ровные отношения, не припомню никаких ссор – по крайней мере таких, после которых мы бы не мирились. За кого же они меня теперь держат? За Ганнибала Лектора [7] в юбке? Ситуация была хуже нет, но я испугалась, что не закончу учебный год, если переведусь в другую школу. И решила твердо стоять на своем. Нет, так легко я не сдамся, не позволю меня вышвырнуть!

Больше всего я хотела спросить директора, не боится ли меня он сам. Но сдержалась. Так я лишь доказала бы ему собственную неадекватность. Наконец мама скрепя сердце пришла к компромиссу с Мистером Суперкорректность. Если психиатр подтвердит мою вменяемость – именно так это называлось, – озабоченные родители могут быть спокойны и я доучусь в гимназии до конца года.

Последующие месяцы стали самыми тяжелыми в моей жизни. Я потеряла не только свою семью, но и друзей – тех, кто таковым казался. Никто больше не хотел иметь дела со мной. И я ответила взаимностью.

Стигмат – это слово я выучила в приемной директора. И унижение – второе. Но теперь мне больше не хотелось быть для всех фриком. Я мечтала о том, чтобы вести самую обычную жизнь. Я открыла меню фейсбука и нажала на кнопку «удалить аккаунт». Живите своей жизнью, Королева Психов, Темные Мысли и Ничего-болыпе-не-хочу-85. У фрика есть кое-какие свои дела. А я больше не буду фриком. Никогда и ни для кого!

Когда я захлопнула лэптоп, мне стало лучше. Серое чувство одиночества испарилось, и я почувствовала приятную усталость.

Я резко проснулась. Что-то меня разбудило. Мое сердце колотилось, будто за мной кто-то гнался, но причины внезапного испуга я не понимала. Ничего особенного не происходило ни в моей темной комнате, ни в ночи за окном. «Никакого мрачного существа с утробным голосом, которое следит за мной», – подумала я и поймала себя на том, что нервно хихикаю. Я поискала рукой радиобудильник, но вместо этого наткнулась на стену. «Ты больше не в своей прежней комнате», – напомнила я себе. Там ночной столик стоял с правой стороны, как и в гостевой комнате тетушки Лидии. Теперь я должна привыкать к тому, что он с левой стороны кровати. Мои пальцы сжались еще сильнее.

Я развернула будильник и увидела крупные красные цифры: 23:19. Но такого просто не может быть! Мы с мамой пошли спать уже за полночь. Я стряхнула с себя остатки сна и посмотрела на циферблат еще раз. 03:19. Вот как. Это больше похоже на правду.

В комнате было жарко и душно, воздух из зарешеченного окна почти не проникал. Когда глаза привыкли к темноте, я различила ветки вишни, растущей у самого окна. Они качались на ветру, шурша листьями. Затем небо вдруг озарила яркая вспышка, но тут же опустился мрак. Судя по всему, приближалась гроза. Не от этого ли я проснулась? Но гроза была еще далеко, раскаты грома едва доносились, а сон у меня обычно крепкий. В детстве я часто засыпала на диване, когда мама с папой разрешали мне посмотреть вместе с ними фильм из вечерней программы. Потом папа на руках относил меня в кровать, и я спокойно продолжала спать дальше.

«Думаю, ты будешь спать как убитая, даже если на тебя дом обрушится», – говорил папа, когда утром я не могла вспомнить, как попала в кровать. Что же стало со мной теперь? И почему я вся дрожу, хотя в комнате даже чересчур тепло? Словно в ответ на свой вопрос я услышала удар деревом по дереву. Четкое «бамм». Шум доносился из сада. Звук был таким, будто треснула старая ветка. Потом послышался скрежещущий звук металла, а затем снова треск дерева.

Отбросив одеяло в сторону, я встала и подошла к окну. В саду было темно, ничего не различить. Когда молния снова осветила небо, я увидела, что дверь садового домика-беседки раскрыта и хлопает от ветра. Бамм!